На проверочной работе у Снейпа, было задание воспроизвести на пергаменте рецепт зелья от слизней. Пестицид от магических вредителей. Мы его изучали в начале года, но вспомнить технологию производства у меня получилось без труда. На всякий случай я накидал целых два рецепта. Один из учебника, другой тот, что был записан на доске самим зельеваром. Только потом сообразил, что как бы я не старался, Снейп «выше ожидаемого» или «превосходно» мне всё равно не поставит, а то и «удовлетворительно» от этого придурка можно и не дождаться. В этом году у него я просто закоренелый троечник, и в сравнении с прошлыми двумя курсами это ещё неплохо.
От Спраут мы вышли по уши измазанные землёй, в провонявших драконьим навозом рабочих мантиях и местами покусаными хищной лианой. Декан барсуков не признавала письменные работы. Только практика! Только хардкор!
Бинсу я сдал пергамент с одной из многочисленных копий его однотипных лекций и все полтора часа теста, нагло и с удовольствием продрых за партой. Такой мой хитрый финт ушами, до глубины души возмутил Гермиону и она за это на меня дулась аж до вечера, когда нам нужно было идти на астрономию. Там нам нужно будет предоставить расчёты для определения наиболее благоприятного времени отправления в путешествие для каждого отдельного студента, соответствуясь с датой рождения данного студента. О как! С помощью справочника с этим можно справиться в любое время суток, но ведь это Хогвартс и преподаваемая тут астрономия! Тут лёгких и логичных путей не ищут. Они тут вообще не предусмотрены. Вечером — значит, вечером! Звёзды должны быть на небосводе, хотя телескоп мы даже издали не понюхаем — он там нахрен не нужен будет. Но перед всей этой шизофренией мы с Гермионой, как и обещали Макгонагалл, потопали в Больничное крыло.
Я с беззаботным и меланхоличным видом раскачивался на задних ножках стула, на котором сейчас сидел, при этом удостоившись неодобрительного взгляда нашего декана. Мадам Помфри в это время колдовала над Гермионой за больничной ширмой. Типа — врачебная тайна и недопущение распространения приватной информации, ага.
Внезапно, из–за ширмы, заполошенно выскочила наша медичка, на миг остановилась, встретилась с глазами с встревоженной Макгонагалл, еле заметно отрицательно мотнула головой и умчалась к себе в кабинет. Макгонагалл сначала расслабилась, но потом проводила её непонимающим взглядом.
«Угу. Понятно. Получено подтверждение, что студентка вернулась в замок целиком в комплектном виде. Без царапин, вмятин, потёртостей и без демонтированных деталей. Как брали, так и вернули. Но чего это Помфри всполошилась?»
Обратно наш колдомедик прибежала с папкой под мышкой, в которой я узнал историю болезни пациента.
«Ах, вот оно что! Студентка вернулась мало того, что без повреждений, а изрядно тюнингованная и тут, видимо, у мадам Помфри возник закономерный вопрос: Откуда дровишки? Вон как побежала старую техкарту с нынешней прокачкой сравнивать.»
Только через пятнадцать минут ко мне и опять ставшей нервной Макгонагалл, вышла задумчивая Помфри.
— Ничего не понимаю, — ни к кому конкретно не обращаясь, устало пожаловалась она и посмотрев на меня, засыпала вопросами: — Как вам это удалось, мистер Поттер? Какой ритуал помолвки вы использовали? Это же просто невероятно! Да тут можно смело монографию писать! И откуда у мисс Грейнджер…
— Мадам Помфри! — поспешно перебил я. — Только под Непреложный Обет всех присутствующих!
— Мистер Поттер, я как декан и замдиректора имею здесь даже больше прав, чем мадам Помфри. У меня есть допуск ко всем делам студентов, включая их медицинские данные, — укоризненно попеняла мне Макгонагалл. — Можете смело рассказывать. Личную информацию посторонним я выдать не смогу.
— Даже директору? — скривившись спросил я.
— Вы считаете директора посторонним, мистер Поттер? — спросила она, и, нахмурившись, тут же мрачно поправилась: — Хотя, Альбус, он… тогда, летом… Ладно. Я Вам обещаю, мистер Поттер, что о сегодняшнем разговоре никто другой не узнает и он не выйдет за пределы этих стен.
Очень не хотелось выдавать мои, то есть теперь уже наши секреты. Хотя, как говорил один кинематографический персонаж: Знают двое — знает свинья. Тем не менее в Гермионе я был более или менее уверен. Она ни за что не проболтается тем же Браун с Патил или другому ученику, да даже, как показала практика, родителям о важном может умолчать, но вот нашим преподавателям, может запросто выдать все расклады, только из пиетета перед ними и из–за того, что врать совершенно не умеет.