Со всей нашей компанией мы уже попрощались и кому пожелали счастливого Рождества, а кому и удачно отпраздновать «Йоль». Мне же, ещё предстояло проводить Гермиону до родителей, хотя она и порывалась отправиться со мной на Косую аллею. Брать её туда, когда там не меньшее столпотворение, чем в немагическом Лондоне, было бы не очень разумно. По рассказам Сириуса, сейчас там идёт самая горячая пора у всяческого уголовного элемента. Карманники, гоп–стопщики и прочие несознательные личности, зашибают криминальный кнат себе на праздник. Мне же, нужно было заскочить к гномам для покупки нужных камней, прикупить недостающих подарков, затариться некоторыми зельями в уже проверенных лавках алхимиков и пополнить запасы «летучего пороха».
Мда. Сириус не обманул. Он даже приукрасил действительность… немного. Толчея и гвалт на не слишком уж широкой магической улочке были невообразимые. Я даже пожалел, что вышел из конторы гномов, где было на редкость спокойно и предпраздничная суета не повлияла на размеренное течение офисной жизни. К гномам я попал через общественный камин, прямо с платформы, на которую вернулся, после того, как проводил недовольную Гермиону.
После покупки четырёх понравившихся и нужных драгоценных минералов, я стоял на выходе из конторы гномов, немного оглушенный, потому что моя способность в эмпатии очень неодобрительно воспринимала такое большое скопление народа. Ещё раз вздохнув и поморщившись, я нырнул в окружающее броуновское движение. Быть кем–то узнанным я совершенно не боялся. Кто может признать в долговязом и неопрятном шатене с мутными карими глазами и недельной щетиной на морде Мальчика–Который–Выжил? Тут, скорее, Мужик–Который–Неделю–Бухал сразу вспоминается. Хотел даже для маскировки чем нибудь алкоголесодержащим на себя побрызгать, но счёл это излишним, потому как после покупок обещал к Грейнджерам приехать. Я всё ещё не умел копировать внешность определённого человека, но вот так, косметически, мог замаскироваться до неузнаваемости.
В одинокой лавке, этакого магического зачатка микро «Чайнатауна», я купил у молодого китайца три коробки с разными сортами чая. Это были небольшие дополнения к подаркам для нашего декана, декана барсуков профессора Спраут и мадам Помфри. Эти три леди, как я заметил, являются большими любителями данного напитка и потребляют его в промышленных масштабах при совместных посиделках и при любом удобном случае. Основной же подарок— это волшебные и эксклюзивные пишущие принадлежности от Поттера. Таким образом, мне нужно продвигать свой товар, ненавязчиво используя наших преподавателей как рекламных агентов. Возможно, удастся этим даже гоблинов заинтересовать, ведь и Флитвику я тоже приготовил один экземпляр.
Также необходимо отдариться ещё одному профессору. Хагрид, наш преподаватель УЗМС, когда я его попросил добыть мне ёлку в Запретном лесу, лишь добродушно прогудев, предложил мне выбрать из уже имеющихся в наличии и предназначенных для украшения Большого зала Хогвартса.
Ему я подарок тоже уже приобрёл. Галлонный сувенирный пузырь вискаря, найденный в единственном экземпляре в гигантском маггловском магазине для туристов около вокзала Кингс–Кросс. Надеюсь, маленькая бутылочка, объёмом в четыре с половиной литра, скрасит вечное одиночество нашего, огромного во всех смыслах добряка, и подарит на праздник хорошее настроение. Главное, чтобы он снова ничего не учудил по синей волне, вроде «выигрыша в карты» яйца дракона.
Моя беготня по Косой аллее закончилась перед одним из многочисленных лотков под открытым небом с выставленным на нём товаром. Эти торговые точки заполонили магическую улочку, как подснежники весной, и среди всего многообразия предметов выставленных на продажу меня привлек только один лот, который встретить посреди Лондона также нереально, как динозавра.
— Что это, мистер? — озадаченно спросил я, тыкая пальцем в пару необъятных, серых валенок, размера этак, «пятьдесят последнего — растоптаного» лежащих на прилавке.
— Ты что, парень? Не видишь? Это носки! — возмущённо воскликнул потасканный волшебник–коробейник.
— Да? А чего это они такие жёсткие? Бракованные поди? — скептически сказал я, щупая грубый войлок национальной, зимней русской обуви.