— У нас есть два выхода из сложившейся ситуации, — насколько можно спокойным голосом сказал я. — Я не замечаю вас, вы в свою очередь, не замечаете меня. Или второй вариант, когда дядя ещё раз поднимет на меня руку, я отрезаю ему уши и продаю его каким–нибудь людоедам из Зимбабве. — я перевёл взгляд на смотрящую на меня с ненавистью тётушку Петунью. — Вы ведь знаете и не раз видели, на что способны волшебники?
— Мы… Мы заботились о тебе! Кормили и одевали! Понимаешь ты, ненормальный урод! И это вся твоя благодарность? — прошипела Дурсль.
— Не обманывайте меня и себя, тётя. За что мне вас благодарить? То, что вы называете моим пропитанием и одеждой, постеснялся бы называть таковыми любой бездомный. Вы с четырёх лет пытались сделать из меня образцового садовника и уборщика и заимели себе бесплатного и безответного раба. Вы получаете приличное пособие от государства на моё содержание и кроме того, вам платит немалые деньги известная вам личность, и из всего этого я не видел ни пенса. Ведь Дадлику нужно учиться в самой лучшей школе. Не так ли, Дурсль? — повернул я голову к перемотанной бинтами роже, смотрящей на меня, как кролик на удава. Трусливый урод, как и все садисты. — Ты дал только в этом году на пять тысяч фунтов взяток, чтобы твоего недоумка не выперли из школы, и эти деньги не были твоими.
— Ты не можешь этого знать, и это не твое дело, как мы распоряжаемся всеми деньгами, которые поступают на наш счёт! — начала впадать в истерику сушёная вобла.
— Вы, тётушка, ещё не гниёте под своими любимыми розовыми кустами лишь потому, что я чту память своей мамы и не хочу убивать её единственную сестру. Неужели вы ни разу не видели, как с помощью магии могут влезть в голову? Вы ведь при этом много раз присутствовали, — ровный тон мне давался всё труднее, и руки начало потряхивать от ярости.
— Старик всё равно придёт! И будет всё по прежнему, я ему…
— Вот поэтому, тётя, — я направил на неё палочку, — Мы сейчас поднимемся в вашу спальню и вы мне отдадите ту вещицу, при помощи которой вы вызываете этого старика. Иначе, я боюсь, что не смогу сдержаться от того, чтобы не прикопать вас всех троих уже сегодня.
Я угрожал и блефовал, но нужно было выиграть немного времени. Какую позицию займёт Дамблдор, я не знаю, и придет ли он, чтобы проконтролировать мои действия, тоже. Влезть в голову не сможет — это он уже понял с прошлого раза и теперь я был весь на нервах, тут за меня заступиться, как в больничном крыле, некому, а противостоять открыто я ещё долго не смогу. Не тот уровень магической силы, знаний и умений, но то, что он мне враг, для себя я уяснил уже очень давно. Наверное, придётся даже спать в мантии–невидимке и не в своёй постели, а где–нибудь на чердаке оборудовать незаметное лежбище, в которое скрытно пробираться каждый раз. Других вариантов пока нет из–за отсутствия финансирования. Ночевать в каком–нибудь парке, несмотря на тёплую погоду, не вариант, тут дожди и холодные утренние туманы заставят искать любое укрытие, да и Блэка дождаться нужно. Вроде он знал, что я здесь живу, потому что тут живут мои родственники, и начал он мои поиски после побега именно отсюда. Так что тухнуть мне здесь ещё месяц, до моего дня рождения и побега крёстного. Ко всему прочему, ещё нужно время и место для завершения моего восстановления, и это будет на последнем этапе очень болезненно. Прорастание нервных волокон в новых мышцах обещает мне массу незабываемых ощущений на протяжении двенадцати дней.