Гарайс поднялся: — Вы слышали, господа. Извините. Я сейчас же вернусь. Может быть, пока обсудите с Фрерксеном создавшееся положение? Господин старший инспектор располагает всей необходимой информацией. — И бургомистр исчез за дверью.
Выйдя в приемную, Гарайс прыскает: — Дай им наболтаться, товарищ Пикбуш, я уже сыт по горло. Слава богу, звонок нащупал. Ну и публика в этом Штольпе — чуть где бабахнет, так у них уж поджилки трясутся и они готовы издать чрезвычайные законы.
— У асессора Штайна сидит крестьянин Бентин. Я провел его туда, чтобы он им часом на глаза не попался.
— Хорошо. Это весьма кстати.
Давясь от смеха, Гарайс направляется по коридору к кабинету асессора.
В коридоре нерешительно переминается с ноги на ногу какая-то женщина. При виде Гарайса лицо ее светлеет. Бургомистр, на прием к которому приходят все, кто нуждается в помощи, — он ведает также благотворительной кассой, — останавливается и спрашивает:
— Ну-с, вы ко мне, молодая дама?
— Да, господин бургомистр, к вам. Я пришла, но мне сказали, что вы заняты… Моего мужа арестовали.
— Вашего мужа? Это скверно. А кто он?
— Тредуп, господин бургомистр, Тредуп из «Хроники», он был у вас насчет снимков. — Она заговорила торопливо, захлебываясь. — Может, он что и натворил, не знаю, может, с этими снимками что не так, но он хороший человек, поверьте. А все из-за того, что мы невезучие, все время на нас что-нибудь сваливается. А уж он такой старательный, не пьет, в карты не играет, за каждым объявлением по десять раз бегает, и вечерами до ночи сидит, адреса надписывает. Да толку от этого чуть, ведь двое детишек… вот так и перебиваемся, еле-еле.
— Ну, теперь-то, когда он получил за снимки тысячу марок, вам, должно быть, стало легче?
— Тысячу марок? Мой Макс? Но, господин бургомистр, это навряд ли возможно, уж я-то бы знала. В последние дни у нас ни гроша не было, пока ему Венк — это его начальник — не выдал десять марок аванса.
Гарайс задумчиво поморгал: — Может быть, деньги ему еще не выплатили. Но он их обязательно получит. Я наведу справки.
— В самом деле тысяча? Ох, господин бургомистр, неужели это правда? Тысяча марок… Наконец-то можно купить детям белье, башмаки, да и Максу столько всего надо…
— Это совершенно точно, фрау Тредуп. Так вы говорите, вашего мужа арестовали?
— Ах господи, совсем забыла! Разволновалась, и из головы вон. Будьте так добры, навестите его. Если, конечно, вам удобно. Не сочтите за наглость, очень прошу вас.
— Нет, нет, я навещу его. Может быть, даже сегодня. И не тревожьтесь. Ваш муж ничего не натворил. Он скоро вернется.
— Спасибо вам большое, господин бургомистр. А тысяча марок…
— Они вам обеспечены… Всего хорошего, вашему Максу передам привет.
— Большое спасибо, господин бургомистр. И еще…
Но Гарайс уже вошел в кабинет асессора Штайна, и дверь за ним захлопнулась.
У окна стоит крестьянин Бентин, единственный земледелец в Альтхольме, известный под прозвищем «Плешивый»; его прозвали так потому, что лишай проел в его белокуро-седой шевелюре округлые плеши. Бентин пускает дым из мощной носогрейки.
— Ничего, ничего, папаша Бентин, дымите себе спокойно. Как она, жизнь? Жена здорова? Мальчишка уже родился?
— Благодарствую за внимание, господин бургомистр. Все идет своим чередом. Наследника ждем еще. Это могёт случиться со дня на день.
— У нас здесь тоже кое-что могёт случиться.
— А у вас-то чего, господин бургомистр?
— Да вот слыхал, что вы собираетесь устроить в городе большой тарарам. Массовую демонстрацию. Десять тысяч крестьян. Сопротивление государственной власти. Мятеж. Революцию.
— Помилуй бог, господин бургомистр, неужто я похож на бунтаря? Я человек мирный.
— А другие? Движение «Крестьянство»?
— Да они такие же люди, как и я, господин бургомистр.
— Но что же вы тогда хотите? Вам что-то в городе надо? Зря-то вы не пойдете здесь по улицам?
— Мы желаем посочувствовать нашему Францу Раймерсу. Как же, господин бургомистр, человека-то посадили, и все из-за проклятых налогов. С налогами тяжко, господин бургомистр, поверьте мне.
— Знаю, знаю, папаша Бентин… Да, неплохо бы нам с вами опять устроить выставку, как в прошлом году. Это оживит народ.
— В порядке была выставка, господин бургомистр спору нет.
— Да. Ну а в понедельник, тоже все в порядке будет?