Внезапно, словно молния, пронзившая тьму, воспоминания пронзили Крида. Они наполнили его голубые глаза не холодным огнём мести, а глубокой тоской. Лица его друзей, его соратников, тех, кто погиб в той страшной битве, мелькали перед его внутренним взором. Их улыбки, их голоса, их шутки — всё это было прошлое, безвозвратно утраченное. Он был бессмертен, осуждён на вечное существование, свидетель смерти своих друзей, одинокий в своём бессмертии. Месть была лишь призрачным утешением; ничто не могло вернуть ему павших братьев. И вот теперь, стоя перед вратами Ада, он понял, что ищет не мести, а спокойствия, хотя бы мимолетного забвения.
Где ему найти этот покой? Где скрыться от этого вечного бремени бессмертия? Среди живых он был чужаком, призраком, обречённым на вечное одиночество. Возможно, в Аду, в сердце вечной тьмы, он сможет найти то, что искал все эти бесконечные годы. Только в том месте, где заканчивается жизнь, возможно, найдётся упокоение для бессмертного духа. Он быстро осмотрел окружающую среду. Всё вокруг излучало безнадёжность, и он отправился в путь.
Он сделал шаг вперёд, и врата Ада раскрылись перед ним, поглощая его в свой мрак. Теперь он идёт не за местью, а за утешением, в бездну, которая может стать его последним убежищем, его последним покоем. Покой, за которым он шёл бесконечные годы. В Аду, возможно, он найдёт то, что искал, и его путь начинается. Его холодное сердце затрепетало не от страха, а от какой-то новой, неизвестной ему до сего момента, надежды.
Впереди, в тусклом свете, мелькали призрачные фигуры. Мёртвые души, окутанные туманом, с удивлением взирали на Виктора Крида, на это живое существо, смело шагающее по их вечному покою. Некоторые из них протягивали к нему руки, словно прося помощи или спасения, другие застыли в немом ужасе, не в силах поверить своим глазам. Но Криду было безразлично. Его взор был устремлён вдаль, к своей цели — к Харону, перевозчику душ, тому, кто мог переправить его через реку Стикс, в самое сердце Ада.
Мертвые были лишь фоном, театральной бутафорией на пути к его цели. Он шёл не для того, чтобы победить, не для того, чтобы мстить. Он шёл за спокойствием, за забвением. И даже эти бесконечные страдания умерших не могли отвлечь его от задачи. Его бессмертие было его бременем, а Ад — единственным местом, где это бремя могло быть сброшено.
Он шёл уверенно, целенаправленно, с холодной решимостью в голубых глазах. Его цель была ясна, и ничто не могло его остановить. Перед ним рисовался образ Харона, старого перевозчика с бледным лицом и глазами, полными вековой усталости. Встреча с ним была неизбежна. И Крид был готов к ней, готов отправиться на тот берег, в самые глубины Ада, в поисках своего покоя. И этот покой он найдёт в Аду, где его ждут вечные тени.
Харон, старик с лицом, испещрённым морщинами, словно картой бесконечных странствий, и глазами, видавшими слишком много смертей, сидел на своей лодке, перевозящей души через реку Стикс. Он пристально посмотрел на Крида, бессмертного воина, смело ступающего по берегу мёртвых.
— Ты не из тех, кого я жду, — хрипло проскрипел Харон; голос его был груб, как гравий. — Бессмертные не платят за переправу.
Крид улыбнулся тонкой, почти незаметной улыбкой.
— А если я заплачу не монетой, а ценой собственного покоя? Ищу покой, Харон, и думаю, ты меня поймёшь. Ведь ты тоже вечно здесь, на этом берегу. Что ты знаешь о покое?
Харон задумался, взгляд его стал глубоким и далёким.
— Правду говоришь, бессмертный. Покой — иллюзия, мираж, недоступный ни живым, ни мёртвым. Но за плату я могу помочь тебе обрести эту иллюзию. Только на том берегу. Цена, как всегда, одна.