И наконец, они достигли храма. Перед Кридом раскрылся огромный подземный зал. В центре стоял гигантский алтарь, изготовленный из сверкающего металла и украшенный сложной резьбой. На алтаре находилось какое-то изваяние, окутанное тусклым сиянием. Это был храм Посейдона, центр религиозной жизни Атлантиды, хранилище могущества и тайн.
Захватив главного жреца — старика с проницательными голубыми глазами, скрытыми за густыми седыми бровями, — Крид не стал прибегать к насилию. Он понимал, что жрец, как хранитель древних знаний, может быть более полезен живым, чем мёртвым. Поэтому, используя свою природную харизму и психологическое давление, он выведал у него ритуал призыва Посейдона.
Оказалось, что призыв бога требовал не просто молитв и массовых жертвоприношений, а сложной церемонии, требующей определённой последовательности действий и огромного количества магической энергии. Жрец рассказал, что для успешного призыва необходимо принести в жертву определённое число атлантов, причём не простых людей, а избранных, наделённых особыми способностями.
Крид немедленно приступил к подготовке к ритуалу. Он отдал приказ своим воинам собрать атлантов со всего города. Призрачная армия быстро и эффективно выполнила его приказ. На площади перед храмом Посейдона собралась огромная толпа людей; на их лицах читалась смесь страха и отчаяния. Они понимали, что их ожидает.
Крид, окружённый своей призрачной командой и новыми воинами — «атлантами», — встал перед толпой. Свет его амулета освещал его лицо, придавая ему суровое и бесстрастное выражение. Он начал ритуал. Его могучий гулкий голос пронзал воздух, заполняя тот древними заклинаниями. Он приносил атлантов в жертву; их жизненная энергия плавно подпитывала весь ритуал, заполняя храм могущественным потоком жертвенной магии.
Воздух сгустился, наполнившись запахом крови. В храме загудело, как перед бурей. Зеленоватое свечение амулета Крида усилилось, окутав его и его войско своим сиянием. Атланты кричали, молились, проклинали Крида, но его воины безжалостно приносили их в жертву. Это было массовое кровавое жертвоприношение, но Крид был готов на всё, чтобы достичь своей цели. Встреча с Посейдоном была близка. Он чувствовал это. И так в какой-то один миг, процветающий город был просто ополовинен.
И кажется, что кто-то даже отозвался на столь дерзкий зов Крида…
Глава 7
Миг. Резкий, пронзительный звук, словно расколовшаяся скала, разорвал закатное небо над Атлантидой. Огромный водяной столб, сверкая и ревя, пронзил защищавший город купол, подобно тому, как копье пронзает сердце. Купол треснул, и в образовавшуюся брешь хлынул водопад, несущий ярость океана. Эта ярость воплотилась в гигантском водяном лике Посейдона — гневном, искажённом лике бога морей, вылитом из бурлящей воды. Его глаза — водовороты, затягивающие всё на своём пути; брови — вздымающиеся валы; рот — грохочущая пасть, извергающая вихри и шквалы. Живой, дышащий образ Посейдона взирал на Крида с ледяным презрением, с холодной тоской океанских глубин.
Вода, с неистовой силой обрушиваясь на город, смывала всё: дома, улицы, людей. В лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь водяной столб, были видны лишь фрагменты разрушения — разбитый мрамор, искорежённый металл и бессильные крики, заглушаемые рёвом воды и грохотом катастрофы. Атмосфера сгустилась — от воды, от давящего чувства неизбежного конца, от глубокого ощущения безысходности, от мрака, проникающего в самое сердце. Крид стоял неподвижно, подобно статуе; его лицо, освещённое блеском разрушения, оставалось невозмутимым, а глаза были глубоки, как океанская тьма. Его равнодушие — мертвенная тишина перед вечным покоем.
Щелчок. Негромкий, почти неслышный звук, раздался в тишине, заглушенной лишь рёвом воды и стонами умирающей Атлантиды. Но этот щелчок был мощнее всех бурь и землетрясений, он был началом конца. Крид, не сдвинувшись с места, щёлкнул пальцами. И там, где неистово бушевала стихия, в самом сердце водяного лика Посейдона, вспыхнул огонь.
Не обычный огонь, а бирюзовый, неземной, сияющий холодным, сверхъестественным светом. Он распространялся не быстро, а мгновенно, подобно волне чистой энергии, охватывая водяной поток. В этом огне не было тепла, только ледяное сияние и неизмеримая мощь. Вода с грохотом и шипением испарялась, превращаясь в пар, который тут же разлагался на составляющие элементы. Бирюзовый огонь поглощал воду с неумолимой скоростью, а с ней и кислород, оставляя после себя только густую, тягучую тьму, пропитанную озоном.