В кульминационный момент, избежав очередного убийственного удара копьём, Крид с нечеловеческой силой нанёс удар своим мечом. Удар прошёл сквозь латы рыцаря, как нож сквозь масло. Рыцарь рассыпался на миллионы искр, исчезая в тумане небытия.
Виктор Крид опустил меч. В его голубых глазах не было удовлетворения, лишь холодное безразличие к прошедшему. Он продолжил свой путь в Ад, в поисках покоя. Его путь был пропитан кровью и смертью, но его цель оставалась неизменной — найти забвение.
Но не успел Крид сесть на коня, как рыцарь снова собрался из искр, словно ничего и не случилось.
И тут Виктор понял, что должен не победить, а утешить. Утешить вечную тоску, впитавшуюся в сами камни, застывшую в неподвижности. Вместо гнева его сердце заполнило сострадание — холодное, как лёд, но по своему глубокое, как самая тёмная бездна.
Его голубые глаза, до этого времени словно осколки вечного льда, вдруг вспыхнули бирюзовым светом — не огнём ярости, а светом сострадания, проникающим в самую глубину вечной печали. Это было не ударом силы, а скорее сочувствия такого бессмертного, как и он сам.
Вместе с бирюзовым светом с рук Крида сорвались молнии. Они окутали рыцаря, оставив после себя лишь легкий пыльный след и неизбывную тишину. Исчезло препятствие, исчезла стража, исчезла вечная печаль.
Крид опустил руки, его бирюзовый свет постепенно угасал, возвращаясь к обычной холодной синеве глаз. Он не чувствовал удовольствия от победы, лишь пустоту.
Взглянув на путь впереди, он снова сел в седло своего немертвого коня. Его путь продолжался.
Шартрезские поля сменились мертвыми горами, высящимися над бескрайней преисподней, как зубы гигантского скелета. Ветер носил по их склонам пепел и пыль, а из трещин в камне просачивался густой, удушливый дым. На одной из самых высоких вершин, окутанной туманом и мраком, лежит он — дракон разложения.
Существо было ужасающе. Его чешуя, некогда блестящая, теперь рассыпалась в пыль при малейшем движении. Мясо гнило, открывая проплешины костей, из которых пробивались черви. Дыхание дракона было не огнём, а густым облаком зелёного яда, медленно растекающимся по камням и медленно растворяющим их. Глаза дракона горели тусклым, болезненным светом, отражающим бесконечную муку.
Крид подъехал к вершине на своём немертвом скакуне. Дракон поднял голову, его гнилые зубы с остатками мяса павших врагов были видны в полумраке.
— Ты смелый, маленький человечишка, — прохрипел дракон, его голос был хриплым, как скрип ржавого железа. — Ну или крайне глупый.
— Я ищу смерти, — ответил Крид, его голос был спокоен и холоден, — Я ищу покой. Я ищу хоть что-то что наполнит моё существование смыслом…
— Покой? — дракон издал пронзительный смех, похожий на скрежет костей. — В Аду? Ты шутишь?
— Я бессмертен, — сказал Крид, — Мне нужен покой от вечности. Я устал… Слишком устал.
— Бессмертен? — дракон снова засмеялся, — Я живу дольше тебя. Я видел всё — рождение миров и их гибель. Я помню времена, когда ещё не было Аида.
Крид задумался. Он не помнил, когда появился на свет. Казалось, что он всегда был. Его память была бесконечна, как и его жизнь.
— Я… не помню, — признался Крид, — Я просто… всегда был.
— Ты не понимаешь, — сказал дракон, — Я видел, как звёзды рождались и умирали. Я видел, как цивилизации возникали и исчезали. А ты… ты лишь бледое отражение вечности. Ты мёртв, но не можешь умереть. Это проклятие, а не дар.
— Возможно, — ответил Крид.
Дракон посмотрел на Крида с удивлением. В его тусклых глазах мельком промелькнуло что-то похожее на зависть.
— Так ты… ты и правда хочешь умереть?
— Я хочу прекратить быть, — исправил его Крид, — Прекратить чувствовать боль потери, боль бесконечного существования.
— Это невозможно, — прошипел дракон, — Бессмертие — это проклятие без выхода.
— Посмотрим, — ответил Крид, и его голубые глаза вспыхнули холодным светом. Его поход к своему покою продолжался.
— Нет, — прорычал дракон, и из его пасти вырвалось не гнилое облако яда, а поток изумрудного пламени. Оно обрушилось на Крида, окутав его сверкающим смертоносным огнём. Пламя шипело, обжигая землю вокруг, но Крид не дрогнул. Он стоял неподвижно, словно статуя, выкованная из льда. Когда пламя улеглось, он остался невредим. Его кожа не несёт даже следов ожогов, его лицо оставалось спокойным и выразительным.