Однако Крид не стал использовать оружие. Он даже не шелохнулся, когда топор с ужасающей силой обрушился мимо него после мгновенного уклонения… В тот же момент, словно ожившая статуя изо льда и стали, он схватил чёрного стража за руку, сжимающую топор. Его голубые глаза сверкнули не гневным огнём, а холодным светом бирюзовой магии.
Он не убивал, он вбивал свою волю. С нечеловеческой силой Крид сжал руку стража, с каждым мгновением усиливая давление, заставляя кости противника трещать и ломаться. Багровое сияние топора померкло, сменившись мраком и пустотой.
Миг и следует мощный удар в кадык.
Крики стража превратились в беззвучный хрип, тело напряглось до предела, а затем обмякло. Крид вбил свою правоту в чёрного стража, сломив его сопротивление и волю к жизни. Он просто заставил противника сломаться.
Когда тело стража обмякло и упало, Крид спокойно переступил через него, не останавливаясь. Лицо его оставалось невыразительным, глаза холодными. Он шёл дальше, но уже по дворцу Аида, оставляя за собой след из пепла и разрушения. Его путь был пропитан смертью, но даже сама предвечная госпожа не рискнула бы встать перед ним.
Внутри дворец поражал неоготическим великолепием. Огромные стрельчатые своды, уходящие в мрачную глубину, были украшены изящной резьбой, словно высеченной из самой тьмы. Стены из чёрного, полированного обсидиана отражали тусклый свет факелов, создавая завораживающую и ужасающую игру света и тени. Но главным украшением дворца были картины, расположенные в хаотичном, но вместе с тем закономерном порядке. На них были изображены различные существа: ангелы, демоны, монстры, призраки и многие другие непонятные, неименуемые твари, порождения бесконечного кошмара. Некоторые напоминали знакомые фигуры, но были искажены, извращены, превращены в нечто кошмарное и мерзкое. Все эти существа были запечатлены в момент своей последней агонии, застыв в вечной муке. Под каждой картиной, на лаконичной табличке, была выгравирована одна и та же надпись: «Развращён». Эта простая и ужасающая фраза подчёркивала вечную тему дворца Аида — тему падения, разложения и вечной муки. Крид медленно продвигался по залам, внимательно рассматривая картины и оценивая величие и ужас этого места, понимая, что достиг самого сердца Ада.
Чем дальше Крид продвигался по заросшему мхом коридору дворца, тем гуще становились ряды каменных изваяний. Сначала он принял их за статуи — воинов в доспехах, крылатых грифонов, горгулий с искаженными лицами. Но чем ближе он подходил, тем явственнее становилась жуткая правда. Это были не просто каменные изваяния. Каждая фигура, застывшая в вечном молчании, была пронизана зловещим, неестественным блеском, а в глубине каменных глаз теплился мерцающий, холодный огонь. Крид понял: это жертвы Горгоны, обращённые в камень её ужасающим взглядом. Воздух вокруг стал тяжелым, словно пропитанным ледяным ужасом, а шепот ветра, пробивающегося сквозь щели в стенах, казался стонами застывших в камне существ.
Из глубин коридора, словно призрак, выплыла Горгона. Её красота была поистине ужасающей — бледная, почти прозрачная кожа, словно выточенная из мрамора, подчеркивала резкость скул и глубину темных, полных бездны глаз. Густые, черные, как ночь, волосы каскадом спускались на плечи, переплетаясь с живыми, шевелящимися змеями. Каждая змея была уникальна:
Одна, самая крупная, имела чешую цвета изумрудной зелени, с переливами серебра, и глаза, похожие на холодные алмазы. Её язык, длинный и тонкий, сверкал, словно заточенный кинжал.
Другая, меньшего размера, была окрашена в глубокий синий цвет, похожий на ночное небо, усеянное звёздами — мелкие блестки на её чешуе переливались, словно искры. Её голова была украшена тонким золотым венцом.
Третья змея была буро-коричневой, почти незаметной на темных волосах Горгоны, но её глаза горели ядовито-желтым светом, и острый хвост постоянно изгибался, готовясь к броску.
Остальные змеи были различных оттенков зеленого, коричневого и черного, с переливами серебра и золота в чешуе. Они шевелились, шипели и изредка выскакивали из волос Горгоны, словно живые тентакли, добавляя её и без того ужасающему образу еще большей зловещей красоты. Все они были пропитаны злобой и холодом смерти.
— Красивая, — Крид неожиданно сделал комплимент, его голос звучал спокойно, почти беззаботно, на фоне жуткого, каменного лабиринта. — Интересно… как выглядит твоя улыбка. Неужели ты никогда не улыбаешься?