Орден Серебряного Клинка, когда-то славный своими заточенными клинками, теперь носил на себе следы множества битв. Их доспехи, когда-то блестевшие, ныне были покрыты ржавчиной и засохшей кровью, а сами воины — измождены и истощены. Их мечи, выкованные из мистического серебра, ломались под натиском нечеловеческой силы, тускнея и теряя свою былую мощь.
Братья Кровавого Креста, известные своей несокрушимой верой, теперь носили на своих щитах не только символ своей веры, но и следы бесконечных сражений, нанесённых клыками и когтями нежити. Их копья, освящённые в древних храмах, тупились о непробиваемую броню демонов, а сами воины медленно, но неотвратимо сходили с ума от ужаса, который им приходилось видеть.
И наконец, Свящённое Копьё, магический орден, использовавший всю доступную людям магию для борьбы с тьмой, испытывал на себе ужасную цену своей мощи. Их души, истерзанные скверной и демоническими сделками, начинали трещать по швам от демонического влияния, поддаваясь искушению бездны. Тёмная магия разъедала их изнутри, превращая воинов в тех самых монстров, с которыми они боролись. Один за другим они срывались в безумие, исчезая в тени, пополняя ряды своих бывших врагов.
Каждый день приносил новые потери, каждая ночь — новые ужасы. Но даже перед лицом такого бесконечного кошмара оставшиеся воины продолжали свою безнадёжную борьбу, держась за обрывки надежды, как за последнюю спасательную доску в бушующем море тьмы, зная, что каждый спасённый человек — это маленькая, но важная победа над вечным кошмаром тьмы.
Города превратились в крепости, окружённые стенами из трупов и отчаяния. В темноте скрывались не только монстры, но и люди, потерявшие всякую надежду, готовые на любое преступление ради куска хлеба или капли вина. Надежды было мало, но в сердцах оставшихся теплилась искра сопротивления, искорка бунта против всепоглощающей тьмы. Битва за души и тела продолжалась, и никто не знал, чем она закончится.
В развалинах храмов скрипели старые кости, а в подвалах шептались голоса умерших. Призраки бывших жителей бродили по своим бывшим домам, пытаясь найти покой, которого им было не суждено достичь. Всё это было окружено разрушенными статуями римских богов, застывших в своём великолепии. Они безмолвно взирали на царящее вокруг царство смерти.
Однако даже в этом мрачном царстве тьмы светилась искра сопротивления. В подземных убежищах, на развалинах и в заброшенных храмах, в сердцах оставшихся людей теплился огонь, слабый, но непоколебимый. Они сражались не только за выживание, но и за свои души, за право на надежду, за будущее, которое казалось таким далёким и недостижимым.
***
Солнце, пробиваясь сквозь дыры в обугленном небе, высвечивало жуткие картины. Рим, некогда сердце христианского мира, теперь представлял собой развалины, утыканные ржавыми останками рыцарских лат и костями погибших. Воздух, густой от запаха крови и разложения, вибрировал от невидимого присутствия. Виктор Крид, недавно принятый в ряды Инквизиции, сжимал в руке булатный гладиус освящённый кардиналом на борьбу с нечистью – единственное оружие, которое он сумел добыть по прибытию в Рим. Его грубая шерстяная ряса была заляпана грязью и чем-то ещё, что, надеялся Виктор, была просто высохшей грязью.
Он шёл по улице, минуя груды трупов, изуродованных не только людьми, но и чем-то, что явно выходило за рамки человеческого понимания. Кости были переломаны с ужасающей силой, а где-то и вовсе не оставалось и пепла. Некоторые тела казались лишенными плоти, словно её кто-то съел, оставив лишь пустые глазницы и зияющие дыры. Виктор помнил ужасы, которые творили легионы Михаила, но то, что он видел сейчас, было ещё хуже. Ангелы оставили после себя пустыню, но пустыня эта кишила чем-то ещё более ужасным, чем само небесное воинство.
Впереди показалась церковь Санта-Мария-ин-Арачели. Она чудом уцелела, лишь слегка пострадав от пожара. Сейчас это был оплот Инквизиции, последняя надежда в этом кошмаре. Виктор увидел толпу новобранцев. Среди них мелькали лица, искажённые страхом и отчаянием. Лица, которые уже успели познать жестокую реальность нового мира.
Один из новобранцев, молодой человек с лицом, изрезанным свежими шрамами, схватил Виктора за руку. Его голос дрожал:
— Видел? За стеной базилики… что-то движется…
Виктор посмотрел на стену. В тени, между развалинами древних колонн, мелькнула тень. Нечто большое, темное, ползущее. Виктор невольно сжал рукоять меча, чувствуя запах скверны и разложения. Они были последней надеждой Рима, и возможно последней надеждой, всего мира.