Вокруг фонтана, вместо ожидаемых мифических существ, располагались статуи императоров прошлого. Фигуры, высеченные из того же мрамора, что и чаша фонтана, были величественны и суровы. Лица императоров, выражавшие смесь власти и усталости, были выполнены с поразительным реализмом.
Они, словно призраки прошлого, напоминая о тех, кто когда-то правил этой империей, об их триумфах и поражениях. Каждая статуя, с её индивидуальными чертами и позой, рассказывала свою историю, придавая композиции глубокий исторический смысл. Былые правители стояли вокруг фонтана, словно безмолвные стражи тайн и власти, наблюдая за тем, как течёт время. Даже воздух здесь был особенным: свежий от воды и наполненный тишиной, которая передавала величие, усталость и неизменность времени.
В этом укромном уголке дворца Крид ощущал неизбежность истории, которую невозможно остановить, но в которую можно попытаться вмешаться. Вокруг фонтана росли скульптурно подстриженные кусты и деревья, придавая двору вид заброшенного сада, поглощённого мраком. Крид заметил несколько статуй, заточенных в темноту, их линии, изящные и утонченные, были практически неразличимы. И те стали словно призраки прошлого, напоминая о тех, кто раньше ходил по этим камням, кто уже стал частью легенд.
Он задумчиво хмыкнул, всё ещё наслаждаясь зловещей красотой дворца. Даже его практичный ум, всегда сосредоточенный на деталях сделок, признавал удивительную гармонию мрака и великолепия этого места.
Продолжая путь к тронному залу, Крид внимательно изучал структуру здания, повторяя про себя сложный лабиринт коридоров, потайных дверей, лестниц и переходов. Это была не простая прогулка, а мысленное проигрывание возможных вариантов штурма или же не менее внезапного отступления.
Инстинкты, наработанные годами, подсказывали, где расположены лучшие позиции для обороны, где могут скрываться засады. Никогда не знаешь, как повернётся к тебе жизнь, – прошептал он про себя, чувствуя холод мрамора под ногами и призрачное дыхание веков вокруг себя. Его шаги эхом раздавались в пустынных коридорах, ожидая того момента, когда тишина нарушится звуками предстоящей встречи на самом верху.
Холодный мрамор, гладкий, словно полированный лед, скользил под ногами Крида, отдаваясь глухим, тягучим эхом в безмолвных коридорах императорского дворца. Каждый шаг оставлял за ним след, немой отпечаток в этой гнетущей тишине. Он шел по длинному коридору, что казался практически бесконечным, а его перспектива исчезала в глубине темноты, словно поглощаемая самой историей этого места. Стены, выложенные из того же холодного мрамора, были украшены потемневшими от времени фресками, изображающими давно забытые сцены из жизни императорской семьи.
Это были призраки прошлого, почти исчезнувшие в пелене веков. Краски, когда-то яркие и насыщенные, поблекли, стали призрачными оттенками, словно эхо былой величественности. Линии, когда-то четкие и выразительные, расплылись, размылись, словно растворяясь в тумане времени. Но даже сквозь эту пелену времени, сквозь слои пыли и забвения проступала исчезающая красота, теперь призрачная, жутковатая и потрясающе красивая в своей истерзанности. Она была похожа на останки былой страсти творца, оставшиеся после разрушительного шторма.
Тишина, поглощающая все звуки, окутывала Крида, словно тяжёлое одеяло. Но это была не просто тишина, а нечто более густое и плотное, словно сам воздух был пропитан молчанием многих поколений, прошедших по этим коридорам. Она усиливала чувство одиночества, делая его острым, невыносимым.
Виктор чувствовал себя запертым в этом бесконечном коридоре времени, окруженный призраками прошлого, ожидающими его в глубине темноты. Напряжение было словно густой туман над болотом, наполненным тайнами и опасностями.
Крид, замерев, прислушивался к окружающим звукам. Абсолютная тишина, нарушаемая лишь его собственным дыханием и биением сердца, казалась ему ещё более зловещей, чем любой шум. Он ощупывал стены, чувствуя холод мрамора, и постепенно осознавал, что эта тишина не является просто отсутствием звуков в пустом здании. Это была намеренная, тщательно продуманная тишина, которая давала ему понять, что он здесь один.