Месть, которая должна быть совершенна, месть, которая должна быть жестока и неотвратима, месть, которая должна стать легендой падения одного из древних колоссов. И она будет вписана в книгу судеб рукой Нэта. Оставалось только одно – написать Михаилу. Написать и стребовать с него старый долг, долг, забытый многими, но не забытый им. Это был долг, закреплённый не просто словами, а кровью, долг, закреплённый в самой ткани пространства-времени.
В его мыслях прозвучало имя Михаила, как приговор. Он ощущал в своих жилах не кровь, а лёгкий мерцающий туман, предвестник космических бурь. Архангел не посмеет отказать ему. Не посмеет, потому что он знал цену того, что Дарк Нэт ему подарил. Это была цена, выплаченная не золотом и драгоценными камнями, а частью самой души, частью самого его существования. И эта цена была достаточно высока, чтобы Архангел не стал пренебрегать своим старым долгом. Тьма, окутавшая Дарк Нэта, становилась всё гуще, и в ней уже проступали контуры будущей расправы, будущего триумфа мести, будущего потопа крови и хаоса, в котором утонет так ненавистный для него Крид.
Где-то неизвестно где и когда.
Виктор Крид шёл за мальчишкой, его фигура, словно высеченная из мрака надвигающейся ночи, казалась несокрушимым монументом грядущего уничтожения. Мальчик бежал впереди, его лёгкие шаги едва шевелили пыль на выжженной земле, а Крид следовал за ним с той же незыблемой грацией хищника, для которого сама земля – лишь поле боя. В его глазах, глубоких и холодных, как бездонные колодцы, отражалось не заходящее солнце, а безжалостный блеск грядущей бойни.
Они направлялись к стойбищу крымских татар, расположенному у подножия гор, рядом с грозными стенами Феодоро. Две культуры, две цивилизации стояли на грани столкновения, каждая со своими богами, законами и традициями. Но для Крида не существовало границ – он видел лишь океан человеческих жизней, подлежащих захвату, порабощению и последующему уничтожению. Его план уже был готов: холодный, тотальный, лишенный всякой жалости.
Его разум, подобный ледяному урагану, проносился над картой будущих завоеваний, каждое племя, каждое стойбище, каждый народ были уже приговорены. Он видел это всё с пугающей чёткостью: разрушенные города, истерзанные тела, море крови, заливающее землю, безмолвие смерти, которое накроет мир после его похода. Рим, вечный город, будет разрушен, его великолепие превратится в пепел, а его история завершится в крике умирающих. Это будет не просто завоевание, а истребление, тотальное уничтожение всего, что противостоит его бесконечной жажде власти. И в его сердце не было ни капли сожаления, ни малейшего признака человечности. Только холодный расчет и неумолимая жестокость завоевателя, пришедшего уничтожить миры.
Сумерки сгустились над степью, окутывая её густым бархатным покрывалом. Солнце, скрывшись за горизонтом, оставило после себя лишь багровые полосы на западе, предвещая наступление ночи, холодной и беспощадной, как сама судьба. Ветер, пронзительный и резкий, проносился над выжженной землей, шепча о грядущих переменах, о несчастьях, которые уже на пути.
Виктор Крид появился из этой тьмы, словно вынырнув из глубин преисподней. Его фигура, вытянутая и стройная, казалась не человеческой, а выкованной из самого мрака. Сливаясь с ночным небом, что делало его ещё более непостижимым, ещё более устрашающим. Он шел медленно, мерно, словно сам ход времени подчинялся его воле. За ним не было ни шума, ни движения, только тишина, густая и тяжёлая, словно предвестница надвигающейся бури.
Стойбище крымских татар, раскинувшееся в долине, предстало перед ним в своём хрупком великолепии. Юрты, освещённые мерцающим светом костров, казались крошечными островками тепла и жизни в безбрежном океане степи.
В воздухе витал аромат дыма, смешанный с запахом пряностей и земли, создавая атмосферу напряжённого ожидания. Но это ожидание было не просто тревогой перед грядущим днём, а глубоким чувством предопределённости, так и предчувствием неизбежного конца.
Крид, окруженный тенью и безмолвием, был не просто путешественником, забревшим в это место. Он был сам мрак, надвигающийся на хрупкие островки жизни, приносящий с собой не только ночь, но и конец всего сущего. Его присутствие сжимало воздух, как стальной капкан.