— Дать тебе поработить их, ты это хотел сказать, — усмехнулся Краузе. — воспитывать и издеваться над ними, в то время как твои хозяева будут охотиться за мной, как за собакой.
— Нет, не как за собакой. Собака заслуживает большего уважения, чем хнычущий, вонючий предатель. Ты предал свою клятву Императору, Краузе. Ты позоришь мундир, который носишь.
— Клятва, данная под давлением, — выплюнул Краузе. — Под угрозой пыток и смерти, и потому, что мне тоже промыли мозги, воспитали в убеждении, что моя жизнь принадлежит какой-то древней, полумертвой оболочке, возвышающейся на троне в световых годах отсюда.
Юртен вздрогнул от такого богохульства.
— Я взял в руки оружие, сражался во имя Императора, потому что мне сказали, нам всем сказали, что честь будет нашей наградой. Как только я ступил на своё первое поле боя, как только меня бросили в эту бойню, я понял, что нам солгали. Разве ты этого не видишь?
Помощники и техники стояли, ошеломлённые словами Краузе. Некоторые закрыли уши, даже Юртен был потрясён внезапной вспышкой богохульства. Он незаметно подал сигнал Ионасу. Адъютант подошёл к нему, остановившись над мерцающими огнями.
— Очисти комнату, — пробормотал полковник.
— Я играл роль, которую от меня ждали, — продолжал Краузе. — Роль хорошего солдата. Я быстро поднялся по служебной лестнице. Комиссия освободила меня от неумолимого ада передовой.
— Хороший офицер сражается рядом со своими солдатами, — заметил Юртен.
— Так говорит твой Император, — фыркнул Краузе.
— Это истина.
— Его истина, но есть и другие. Есть истины, которые мы всегда знали, но никогда не осмеливались признать, и голоса, которые говорят эти истины, если мы только готовы их слушать. Если бы только, Юртен, ты открыл свой разум.
— Открытый разум — это небезопасный разум. — автоматически произнес Юртен. — И теперь я вижу, что эгоизм разрушил твой разум. Тебе нет прощения.
Краузе посмотрел на свои ботинки и пожал плечами.
— Я должен был попытаться тебя вразумить.
— Твой лидер мёртв, — повторил Юртен. — И я клянусь именем Императора…
Глаза Краузе вспыхнули от внезапного гнева.
— Ты все еще не понял, да? Твой Император не имеет власти на Криге. Моя армия превосходит твою, и она сокрушит тебя. Это лишь вопрос времени. Или ты вообразил, что потеря одного человека сломит наш дух? Возможно, полковник Юртен, ты бы лучше подумал о том, что потерял сегодня.
Юртен сохранял стойку, хотя его бедро пульсировало.
— Тебе уже известно, что пятеро твоих агентов не вернулись, — то, как он произнес число «пять», было намеренным. Ему нужна была реакция, которую Юртен решительно не собирался давать. Итак, все были обнаружены… — Уверен, что тебя совсем не удивит, что никто из них не выжил.
— Они понимали риски, — прорычал он. — И приняли их.
— Правда? Или ты просто ждал, что они это скажут?
— Истинное мужество, — ответил Юртен, цитируя другой афоризм. — Заключается в этом различии.
Краузе сделал пол шага к краю своей трибуны. Конец его хвастливой трости вместе с правой ногой растворился в размытом пиксельном пятне.
— Ибо кто из нас хочет умереть, когда вместо этого можно жить? И, ваши пять убийц изо всех сил старались жить. Они знали дорогу во дворец. Мои дозорные не заметили их появления. Интересно, откуда у них такие знания?
— У меня нет времени на игры. Говори, что хотел.
— Я хорошо узнал твою дочь, когда она была моей пленницей.
— Она рассказывала мне об этом. Каждую секунду.
— Я знал, что она предаст нас ради шанса заслужить твоё расположение. Предcедателю стоило прислушаться ко мне, когда я предупреждал его. Полагаю, что есть некоторая ирония, что его ошибка вернулась и настигла его. Но я знал… Я знал, что как только будет поднята тревога, Сабелла Юртен убежит по тайному ходу из покоев Председателя. Я знал, каким именно путём она пойдёт и где устроить для неё засаду…
Юртен хотел получить ответ от Краузе. Теперь он его получил.
— Прежде чем убить её, я заставил снять маску. Я хотел увидеть страх на её лице. Она умоляла сохранить ей жизнь. Она сказала мне, что сделает всё, что я от неё потребую, есть только…
— Это чертова ложь!
— Ты никогда этого не узнаешь, — образ его врага приблизился.
Но Юртен знал. Он и его дочь обсуждали подобный сценарий. Она заверила его, что застрелится прежде, чем снова станет пленницей, и уж точно прежде, чем выдаст его секреты. Он поверил ей. Ему нужно было только, чтобы Краузе подтвердил, что у неё был шанс сделать это.
Он мог солгать и об этом, но Юртен считал его не настолько хитрым.
Ионас освободил комнату, как он и приказал. Остались только полковник и один инженер, но его уши были закрыты наушниками. Юртен сделал жест, чтобы передача была прервана.
— Председатель открыл мне глаза, — похвастался Краузе за несколько секунд до того, как его светлый образ рассеялся. — Он изжил свою полезность для меня. Его смерть нисколько не тронула меня и не повлияла на мои планы. Можешь ли ты сказать то же самое о смерти своей…
Юртен оскалил зубы, глядя на пустой подиум перед собой.
Он ответил на последний вопрос своего врага вслух. Он знал, что никто, кроме Ионаса, не услышит его, но все равно не мог уступить последнее слово.
— Она всего лишь один солдат…
Этой ночью Краузе усилил обстрел улья. Жители Феррограда провели бессонную ночь, пока ещё более безжалостно гремели пушки. Многие гадали, кто дрожит — они или фундамент города под ними.
К рассвету гром стих до своего обычного уровня. Рабочие дневной смены потянулись к своим мануфактурам. Празднования предыдущей ночи были заглушены утренним похмельем. Голос, который, возможно, принадлежал полковнику Юртену, всё ещё хвалил их недавний успех, но его обещания были сдержаны суровыми наставлениями.
«Наша победа не будет достигнута за несколько дней или недель. Она требует тяжёлой работы и самопожертвования от каждого из нас. Мы не можем позволить себе оступиться. Мы не можем позволить себе устать. Каждый день мы должны доказывать свою веру в Императора — ведь именно вера в Него делает нас сильнее.
Мы не можем позволить себе сомневаться. На Криге завелась змея. Самодовольство позволило её соблазнительному яду распространиться, и, хотя змея уже мертва, этот яд всё ещё поражает многих наших соотечественников. Этот позор должны нести мы.
Мы должны быть сильными. Мы должны верить. Мы не должны думать о собственных нуждах и потребностях в это время. Мы должны сделать то, что ожидает от нас Император, и очистить Криг от яда. Мы должны искупить грехи нашего мира, показать, что мы все еще достойны его благосклонности.
Слава Императору».
После великого разлома. НЕИЗБЕЖНОЕ
Вен Бруин молился о наставлении, когда к нему ворвался дознаватель Ферран.
— Приношу свои извинения, инквизитор, но вы должны услышать. Полковник Крига…
— Вывел свои войска из улья Аратрон, — Вен Бруин поднялся из молитвенной позы. Он просил, чтобы его не беспокоили. — Я присутствовал при принятии этого решения.
— Значит, вы…?
— Я доверяю его суждениям.
— Не могу сказать того же, — ответил Ферран. Он явно хотел ещё что-то сказать. Вен Бруин махнул своему подчиненному рукой и пригласил сесть в кресло. Инквизитор налил два стакана напитка, когда помощник наконец уселся.
— Вы рассказывали мне о том, что Корпус Смерти Крига полностью предан своему делу, — начал Ферран. — «Поручи им миссию» — говорили вы. — «и они будут неустанно выполнять её».
— До тех пор, пока эта миссия будет выполнима. Я уверен, что обозначил это различие.
Ферран нахмурился, сгладив морщины на лбу.