Сами орки немного отвлекли её от грустных мыслей. Ближе к вечеру из улья вылетело еще около двадцати летательных аппаратов. Реник пыталась проследить за одним из них, но они проносились словно молния, постоянно исчезая из её поля зрения, а к тому времени, когда её снаряд преодолевал расстояние между ними, он уже был совсем в другом месте.
Коптеры неуклонно приближались окольными путями. Их лопасти вели непрерывную борьбу с несбалансированным весом. Они прыгали и скребли по земле, так и не сумев набрать большую высоту. Тем временем Криговцы готовились к их неминуемому прибытию. Они высыпали из своих блиндажей и заняли свои позиции на огневых позициях.
Криговский лейтенант приказал им не открывать огонь, пока их цели не приблизятся. Он подождал, пока коптеры не оказались почти у вершин траншеи, пока у Реник не заболели легкие и она не поняла, что задержала дыхание, прежде чем он отдал приказ.
Затем небо наполнилось светом и яростью, так что она почти ослепла и не могла найти цель. Она различила какую-то фигуру, но та уже падала, словно камень. Пилот коптера пытался спастись, но зацепился ногой за спутанную проводку, и его потащило вверх тормашками к гибели. Возможно, это была та самая тварь, которая убила полковника Дракона, Реник хотела, чтобы оно так и было.
Некоторые коптеры, преодолевали смертоносный огонь. Она пригнулась, когда один из них появился у неё над головой. Его пушки бешено рокотали, но он не мог найти угол, под которым можно было открыто стрелять вниз, в траншеи, не поднимая при этом носа. Он также получил тяжёлые повреждения, за ним тянулся шлейф дыма. Один из его роторов оторвался. Он полетел на Реник, словно стрела, и впился в стену окопа возле неё.
Коптер задел заднюю стенку траншеи и отлетел в сторону, оторвав при этом куски обшивки, но за ним сразу показался другой. Находясь прямо под ним, «Сотрясатель» не мог нацелиться на него. Вместо этого Реник и её отряд достали лазганы и присоединились к сотне других солдат, стрелявших вверх.
Пилот держался за рычаги управления одной рукой. Другой он размахивал чем-то ужасно похожим на гранату. Реник была не единственной, кто крикнул предупреждение. Те, кто был в состоянии, бросились в блиндажи, а другие прижались к полу траншеи. Она протиснулась в щель между орудием и установкой, когда орк выбросил гранату из кабины, и она, вращаясь, полетела к ней.
Она взорвалась еще в воздухе, разбросав шрапнель в траншее, но также пробив шасси самого орка. Град осколков ударил в широкий бок «Сотрясателя». Когда Реник осмелилась поднять голову, коптера уже не было видно.
Вокруг неё собирались солдаты, снова взявшись за оружие. Многие были окровавлены, но, насколько она могла судить, никто не был убит. Им повезло. Она осмотрела себя на предмет ранений. Ей тоже повезло. У одного из членов её отряда, солдата Келла в предплечье торчал осколок металла, но все могло быть гораздо хуже.
Адреналин всё ещё растекался по её венам, и она почувствовала, как на её губах появилась ухмылка.
— Довольно расторопно со стороны зеленокожих прийти к нам и позволить убить их, — заметила она.
До конца своего дежурства, которое длилось ещё девяносто минут, она работала с удвоенным энтузиазмом. Она также настороженно выискивала взглядом орков, приближающимися к траншеям пешком. Сержант бы нисколько не удивилась, узнав, что некоторые из них смогли выбраться из-под обломков своих машин. Реник надеялась, что им это удалось, чтобы она смогла снова пристрелить их.
В ту ночь Реник спала в землянке.
Кадианские ударные войска свернули свои палатки и переместились в траншеи, где теперь было достаточно места для их размещения. У неё сложилось впечатление, что их собственные офицеры были не слишком этому рады. Её койка представляла собой простую полку, вырубленную в земле и укрепленную кусками дерева. У остальных членов её отряды были койки внизу и по обе стороны от неё. Через узкую траншею от них находились пятеро солдат корпуса. Они спали в масках, лёжа на спине, их дыхательные аппараты тихо щелкали. Реник поймала себя на том, что задумалась о вероятности газовой атаки. Как бы громко не гремели орудия Крига, здесь они звучали намного громче. Она думала, что никогда не сможет заснуть, пока усталость не одолела её. Но даже тогда раскаты грома проникали в ее беспокойные сны.
На следующее утро она обедала вместе с другими сержантами и солдатами за деревянным столом в более просторном, но всё ещё замкнутом алькове. В одном углу гудел передвижной генератор, нагревавший воду для заварки пайков и кофе. Криговцев не было, и ей стало интересно, где они едят, и едят ли вообще.
— Никто из нас не видел, чтобы они ели, — сказал ей Крид.
— Полагаю, они питаются через свои дыхательные трубки, — предположил Раск.
— Они нелюди, — Реник вздрогнула от этих слов. Эти слова пробормотал кто-то за столом, и она кивнула, как бы соглашаясь с этим мнением, но она боялась, что всё обстоит гораздо хуже.
Ещё больше всего беспокоило подозрение насчёт Криговцев, которое в последние дни только усилилось, что они все-таки очень похожи на людей.
«Каково это?» — спрашивала она себя. — «Провести всю жизнь, служа в окопах? Видеть миры только через темные линзы и никогда не ощущать воздуха на своем лице?»
Громкие голоса и вой двигателя прервали её раздумья. Реник была рада отвлечься. Сержант встала, слегка наклонившись, чтобы не задеть шлемом крышу. Она вышла в одну из главных артерий траншей.
Сверху до неё донесся вой двигателя. На краю траншеи стоял бронетранспортёр. Он был компактнее танков «Разрушитель», но выглядел таким же тяжеловесным. Около тридцати солдат Корпуса Смерти толпились вокруг него с землеройными инструментами. Они облегчали его проход, когда он прокладывал себе путь вниз. Его гусеницы вращались, пытаясь зацепиться, разбрасывая мягкую землю во все стороны. Под него подкладывали дощечки, но они тут же ломались.
На последних метрах своего спуска он вышел из-под контроля, бойцы корпуса пытались выбраться из-под него, пока их не раздавило. Один оказался недостаточно быстрым. Его ноги оказались зажаты танком. Он застонал, беспомощно лёжа в грязи. Реник не слышала подобных звуков ни от одного из Криговцев. Полевой хирург поспешил к нему, поскольку машина все равно уже проехала.
Это была какая-то шахтерская или строительная машина. Гигантское сверло было установлено на передней части его шасси, занимая по меньшей мере четверть от его длины. Бур состоял из четырёх взаимосвязанных силовых резаков, между которыми зияла пасть. Машина медленно двигалась взад и вперёд, передвигаясь по траншее. Затем она рванула вперёд, цепляя стены с обеих сторон, из-за чего Реник и другим на её пути пришлось нырнуть обратно в землянки.
Вслед за ней в траншеи спустилось несколько фигур, среди которых был полковник Крига. Реник так же заметила почтенного инквизитора с серебряной бородой, которого сопровождала внушительная свита. Определённо что-то происходило, хотя она не могла понять, что именно.
«Может слухи были неверны?» — задавала она себе вопрос, когда мимо неё медленно проходила процессия, направляясь к определенному окопу. — «Может осталась какая-то надежда?»
Боец корпуса, раздавленный тяжелой буровой машиной, был мёртв. Она не видела, как это произошло, и не знала, убили ли его раны или ему помог собственный санитар.
Двое бойцов корпуса отнесли его в погребальную яму. Его снаряжение, включая броню и шлем, уже сняли. Его дыхательный аппарат тоже исчез, но противогаз остался. Даже в смерти он оставался безымянным, даже для тех, рядом с кем он сражался. Помолится ли кто-нибудь за него? Как они это сделают, если никто не знает его имени?
Кто вспомнит о нём?
Бур «Аид» стоял в передовом окопе, нацелившись на далекий улей.
Отряд гренадеров, ветеранов Крига, выстроился перед своим полковником. Он коротко напомнил им об их миссии и о том, что сохранение жизни инквизитора Бруина является их высшим приоритетом. Под руководством своего начальника стражи они прочитали Литанию Жертвования.