Полковник прибыл с опозданием, проведя утро в церкви. Он задумчиво сидел во главе стола, задавая настроение всему собранию. Звенели стаканы и столовые приборы, но светских бесед почти не велось. Юртен пил только воду. Он отложил для этого дня бутылку амасека — последнюю в улье, — но когда откупорил её, то оказалось, что она пропала, что, возможно было и к лучшему.
Сегодня, как никогда, ему нужно было сохранить ясную голову.
Он поднялся на ноги, и всякая деятельность прекратилась. Комната содрогалась в знакомом ритме разрывающихся вражеских снарядов. Изучающие глаза Юртена скользнули по обращённым к нему лицам. Он отметил, кто из них встретил его взгляд, а кто не смог. Дольше всего он задержался на лице лейтенанта Ионаса. Затем он предложил обычный тост за Императора.
— Да благословит Он наш сегодняшний праздник и наши начинания в грядущие дни. Да дарует Он нам силу, чтобы поразить предателей во имя Его, и мудрость, чтобы узнать, как лучше ей воспользоваться.
Его слушателям потребовалось мгновение, чтобы понять, что он закончил. Возможно, они ожидали какого-то объявления. В конце концов их ожидание прервал архимагос Грил. Он поднял свой бокал и провозгласил:
— За Императора! — остальные подхватили его слова.
В груди Юртена вспыхнула старая обида. Он подумал, что Грил скорее всего лучше бы поднял бокал за своего Бога-Машину. Каким бы ценным советником он ни стал, ему нельзя было доверять. Юртен не мог полностью доверять никому, только себе. Его мотивы были единственными, в чистоте которых он не сомневался. Вот почему он должен был принять это решение в одиночку.
О переключил своё внимание на еду. Он заставил себя есть, хотя этого хотелось ему меньше всего.
Постепенно в его сознание проник новый звук. Юртен слышал его слабо: подобно снарядам, он доносился с поверхности, где-то над рокритовым потолком его командного бункера. Но несмотря на это, этот звук нельзя было спутать ни с чем. Это был непрекращающийся злобный вой. Звук сирен воздушной тревоги.
Генерал Краузе был в хорошем настроении, когда вошёл в комнату связи.
Его живот был полон после пиршества, и он выпил достаточно, чтобы чувствовать себя расслабленным. Война шла хорошо, и он был особенно доволен тем оскорблением, которое нанёс сегодня своим врагам. Юртену и его Имперским подхалимам грозило неминуемое поражение, и вот оно — доказательство того, что он мыслил верно. Впервые за два с лишним года они захотели поговорить с ним.
Краузе взошёл на подиум, вокруг него кружились огни. Прислуга смахнула ворсинки с его пиджака, забрала наполовину заполненный бокал с вином и удалилась. Он ждал, что на противоположном подиуме появиться изображение, но его не было.
Намёк на недовольство подпортил его довольный вид.
— Почему я не вижу его?
— Полковника Юртена здесь нет, — прозвучал ответ из вокс-динамиков, расставленных по комнате. — Я приношу извинения за обман.
— Кто ты? — требовательно спросил он. — Покажись.
— Я… не могу этого сделать, генерал Краузе.
— Тогда мне не о чём с тобой говорить.
— Генерал, прошу вас. Что вы потеряете, выслушав моё предложение?
Что-то в тоне голоса, что-то настойчивое, что-то отчаянное, остановило его, когда он уже было поставил одну ногу на пол. Он поднял её обратно на подиум.
— Кто ты? — снова спросил он.
— Сотрудник штаба полковника. Это всё, что я могу вам сейчас сказать.
— И я должен поверить, что он ничего об этом не знает? — он был почти разочарован. Он наслаждался мыслью о том, как Юртен приползет к нему, умоляя его. В то же время он знал, что зря надеялся на это.
— Я хотел бы обсудить условия нашей…
Он уловил дрожь в голосе.
— Капитуляции? Ты это хотел сказать?
— О нашей… капитуляции, да.
— Капитуляции, которую вы не в состоянии предложить.
— В настоящее время это так.
— И у меня нет причин соглашаться, — прокричал генерал. — Вы продержались дольше, чем я мог себе представить, я признаю это, но эта война уже почти закончена. Две трети Феррограда — это руины. Ваш лидер прячется под землёй среди канализационных труб, в то время как ваши солдаты и гражданские умирают тысячами за его проигранное дело.
— Я бы не стал недооценивать нас, генерал. Мы сильнее, чем вы думаете.
— Я сомневаюсь в этом. Как тебе понравился мой подарок, который я послал вам в день коронации твоего фальшивого кумира? Мои пилоты бомбардировщиков сказали, что устроили настоящую бурю.
— Поверьте мне, последнее, что вы хотите сделать, это спровоцировать…
— Почему я должен вести с тобой переговоры, — огрызнулся Краузе, — когда я в шаге от того, чтобы навсегда подавить ваш маленький унылый мятеж?
Невидимый оратор вздрогнул.
— Это вы мятежники, а не мы. Криг присягнул на верность Золотому Трону. А мы… у полковника есть оружие, о котором вы ничего не знаете.
— Всё ещё служишь своему гниющему Императору? — Краузе злобно рассмеялся. — Отрекись от него, и я, возможно, рассмотрю твоё предложение.
— Нет, никогда!
— Тогда я был прав. Нам нечего сказать друг другу.
— Вы неправильно меня поняли, генерал. Вы думаете, что я боюсь того, что вы можете сделать с нами? Мы все готовы и хотим умереть за правое дело.
— Тогда ты еще больший дурак.
— Я боюсь того, что может полковник Юртен… на что вы можете подтолкнуть его сделать с вами.
Он уже почти рассмеялся, но опять что-то в голосе собеседника его остановило.
— Если бы у Юртена было оружие, как ты говоришь, — ответил Краузе. — Если он верит, что оно может переломить ход событий против нас, то почему он сдерживался? По какой причине?
— Тот факт, что он до сих пор сдерживается, должен сказать вам всё, что нужно знать.
— Такого оружия не существует, — фыркнул он, но в глубине его сознания закралось небольшое сомнение. Разве не ходили слухи? Он вспомнил, как Председатель беспокоился об историях, услышанных в детстве, о Тёмных Веках. В то время Краузе был полон презрения. Он сказал ему, что тот слишком много волнуется.
— Чего вы от меня хотите? — осторожно спросил он.
— Только то, что Председатель предлагал нам раньше, в самом начале. Безопасный выход за пределы планеты для моего полка и любого гражданского, который пожелает присоединиться к нам.
— Это больше, чем предложил Председатель, — «И всё же это достаточно малая цена за полное уничтожение моего врага…» — Я бы хотел кое-чего взамен.
— Чего именно?
— Юртена. Приведите его ко мне.
Обладатель голоса на мгновение задумался.
— Я сомневаюсь, что это будет возможно. Я знаю полковника слишком хорошо, чтобы понимать, что он скорее умрет, чем…
— Это моё условие, — отрезал Краузе. — Отдайте мне Юртена, и мы заключим сделку. Остальные получают свободу, как и Криг. Если то, что ты говоришь, правда, если ты искренне хочешь предотвратить катастрофу, то что стоит жизнь одного разжигателя войны?
— Мне нужно время, — ответил голос.
— Ты знаешь, где я нахожусь, — сказал Краузе. — Но на твоём месте я бы думал быстрее, потому что не оставлю вас в покое. Ты можешь в какой-то момент понять, что выбор уже не в твоих руках.
Он подал знак технику прервать связь, затем сошёл с подиума и посмотрел на слугу, который принёс ему вино. Он взял бокал и осушил его одним глотком. Краузе понял, что ухмыляется. А почему, собственно, и нет? Это был очень хороший день.
«Праздничный день», — подумал он.
Беженцы всё ещё прибывали с поверхности.
Некоторые из них были такими непокорными всего несколько часов назад, цепляясь за остатки своей жизни, когда на них падали бомбы и снаряды. Некоторые думали, что смогут выбраться из города и найти убежище в другом месте. Теперь их головы были опущены, а на спинах они несли своё немногочисленное спасённое имущество.