Серый волк, или вернее вулф, уверенно вёл нас за собой. Он как тень скользил впереди, безошибочно обходя ямы и невысокие заросли репейника. Трудно описать необыкновенную красоту этого великолепного зверя, попросту ни на кого не похожего, с мощными лапами и широкой грудью - слишком крупного и мускулистого, чтобы соотнести его с обычным волком или собакой, стремительного и совершенно бесшумного, соразмерного и лаконичного в движениях, что по опасности ставило его наравне с тигром или медведем, хоть и странно было бы сравнивать их между собой. И если жёлтые глаза на человеческом лице завораживали и удивляли, то на звериной морде они выглядели ещё более неуместно, так как поражали своей разумом, любопытством и мудростью - тем выражением, которое присуще скорее людям, нежели диким зверям.
- Нам повезло. Мавул'х очень хороший проводник, и скоро мы будем на месте, - размышляя вслух, произнёс Зорр, мерно вышагивая рядом.
- А нас он специально пришёл встречать к перекрестному камню? - спросил я.
- К камешку-каменюге он постоянно ходит, как на работу. Чуть кто появляется рядом, он тут как тут - здрасьте, куда путь держите?
- А если тот на счёт «три» не ответит, он его жрёт! - усмехнулся я. - Дешево и сердито. Всегда сыт, и на службе никаких неприятных неожиданностей: дорожки на месте, камень никто не спёр.
- Камень-то? - недоумённо переспросил Горынович. - А его и невозможно «спереть», как ты выразился. Даже с места сдвинуть нельзя.
- Понятное дело - в землю врос, лежит-то там уж, наверное, не одну сотню лет. Или не одну тысячу?
- Он лежит там всегда! - сообщил Зорр. - И время имеет к нему очень слабое отношение. Да и не камень это вовсе, а гигантский столб, уходящий вглубь на многие и многие метры, а может и километры - не знаю, я его не мерил! - и торчащий теперь из земли лишь крохотной своей частью.
- Небось, живописное творчество присутствует исключительно на этой малой верхушке?
- Да уж. Для написания текстов и символов, расположенных ниже «ватерлинии», понадобилась не нитрокраска, а резцы и зубила. Да и мудрости-таланта у резчиков было гораздо больше, - улыбнулся Зорр. - Поговаривают, что на его каменных гранях выбиты все предсказания этого мира. Ещё говорят, что там есть первое слово, в котором заключен весь смысл бытия и обозначен срок начала и конца этой реальности.
- Постой, а как же пресловутая бесконечность со всеми вытекающими последствиями? - спросил я.
- А одно другому не мешает! - вмешался в наш разговор Враххильдорст, громко проговорив мне это прямо в ухо. - Надо же было забивать чем-то пустые головы, наподобие твоей рыжей ёмкости. О чём ещё вечно думать в жизни, как не о вечном смысле жизни?
- Ты чегой-то вдруг очнулся, ехал бы на мне спокойно и ехал, а то подал голос и сразу меня озадачил: то ли ты такой умный, то ли я такой глупый? Смотри, как бы чего не родилось в моей пустой «рыжей ёмкости», - усмехнулся я в ответ.
- И я такой умный, и ты такой… молодой. Одно другого, кстати, не исключает, - фыркнул дофрест. - А знаешь, как называется сей древний памятник этой милой пожилой леди?
- Вечности, что ли?.. - сказал я и налетел на неожиданно остановившегося Зорра.
- Ну, и?.. - спросил тот.
- Понятно, у нас перекур. Отдыхаем, привал? - озабоченно поинтересовался я, глядя по очереди то на одного, то на другого, и устало опустился на влажную траву.
Из тумана тут же вынырнул вулф, как будто сгустившись прямо из плотного серого пространства, клубившегося вокруг нас. Подошёл и тактично присел рядом с невозмутимостью египетского сфинкса.
- Зорр, я же просто разговор поддерживал, чтобы скрасить наше сумрачное путешествие, - извиняющимся тоном проговорил Враххильдорст. - Сам подумай, как можно знать истинное название предмета - то, которое ему дали в момент создания? Конечно же, все как-то называют этот столб. Конечно же, по-разному, кто как умеет: вот я, например, привык думать о нём как о… Цстах Ютм'кибаорг’хе! Что, кстати, совершенно не отрицает эксклюзивное мнение, написанное краской на камне проходящим мимо скучающим путешественником.
- Ваш спутник прав, - голос Мавул'ха был немного хриплым и прерывистым. Мы и не заметили, как вместо зверя опять появилась высокая сухощавая фигура. - Чем больше мудрости и внимания сосредоточено в путнике, тем больше понимает он, подходя к краеугольному камню, ибо именно здесь совершается поворот судьбы. Если необходимо, я помогаю прохожему выбрать единственно правильный, только ему одному предначертанный путь. И кушать, кстати, его совершенно не обязательно, - в золотистых глазах полыхнула весёлая искра.