- А мы-то, дураки, ничего не заметили и не поняли, - улыбнулся я. - Так что нас можно было запросто и скушать.
- Как же ты строго к себе настроен, - подмигнул мне Зорр. - Я сразу просёк, что ты очень самокритичный парень.
- Вокруг меня столько талантливых учителей, что можно ни о чём не беспокоиться, - фыркнул я в ответ.
Вулф терпеливо и немного лукаво наблюдал за нашей “щенячьей” вознёй.
- Но я ведь действительно ничего не почувствовал, - сказал я ему.
- Может быть. Ты сейчас так думаешь, и поэтому для тебя это в данный момент является правдой. Может быть, ты ничего и не заметил, но камень заметил вас.
Теперь наши лица – и моё, и Зорра, - выражали одинаковую изумлённую заинтересованность. Враххильдорст решил воздержаться, придав своей внешности максимально многозначительный вид.
- Вы как молодые вулфы на первой охоте, - улыбнулся оборотень. - Что ж тут такого? Как только вы подошли к развилке, Кибаорг’х - мы называем его так же, как и уважаемый Уль дофр (он чуть поклонился в сторону Враххильдорста) - позвал меня, весьма точно передав описание троих путников. А это случилось впервые: обычно ему безразлично, идёт ли кто-то мимо, или какие-нибудь букашки проползают по его шершавому боку. Так что ты, Василий, - я правильно произношу твоё имя? - можешь быть спокоен. Каждый из вас троих неизмеримо важен для этого мира, осью которого и является Цстах Ютм’кибаорг’х.
- Вот она, минута величия! - неожиданно звонко рассмеялся Горынович, глядя на мою растерянную физиономию, и даже прищёлкнул пальцами от избытка чувств. - Ты понял?! Тебя заметили и сосчитали! Ну что, Вася, твои робкие потуги на неуместную скромность и самокопания увяли-таки окончательно? Можно, наконец-то, беседовать с тобой без лишних оглядок?
- Да уж, это ты точно подметил. Вот погоди, ваше местное королевское Величество, я тоже выйду в высокопоставленные особы! Смотри, окажусь каким-нибудь замаскированным владыкой, и будем приседать друг перед другом, так сказать, в порядке дипломатических церемоний… Ку!
- О-о, сейчас начнётся! - закатил глаза дофрест. - Будут расправлять друг перед другом перья, хвосты, скалить зубы или кукарекать. Эй, петушки, не пора ли перестать и топать дальше?
- И с какой это стати?! - проворчал я. - Как только оказывается, что я тоже таинственный и значительный господин, ты обзываешь меня цыплёнком и командуешь куда-то «топать», случайно не на вертел ли? А может быть, я то самое золотое яйцо, которое наконец-то снесла курица-вечность?
- Хорошо, хорошо, пусть будет яйцо, - сморщил нос Враххильдорст. - А как насчёт мимо пробегающих мышек, которые обычно очень ловко орудуют хвостиками?
- Ладно, потопали. Дальше так дальше, - кивнул я, поднимаясь с травы и отряхиваясь. - Кстати, а почему кругом такой непроглядный туман? Разве ему уже не пора развеяться? Такая мокрость и серость вокруг, бр-р!
- Потому что мы идём серым призрачным путём, - искренне удивился Мавул'х, - а иначе идти бы нам до моего дома неделю. Так тоже не очень быстро, однако же…
Он не договорил, устремляясь в толщу тумана смазаным крутящимся движением, растворяясь в пространстве уже не человеческим, а волчьим силуэтом.
Мы двинулись следом.
- Серый волк, серый путь - сплошная серость, - пожал я плечами. - Туманная, короче, ситуация.
- А как же может быть иначе? Вар-рахалы соединяют в себе два принципа - человек-зверь, добро-зло, участник-наблюдатель, - в конечном итоге, становясь на срединный путь, не белый и не черный, а серенький-пресеренький, - усмехнулся Зорр. - Вот чёткие границы и расплываются: этакая туманная жизненная неопределённость - есть лишь путник и его поступки, а хорошо ли, плохо ли то, что он вытворяет, это лишь частные мнения его и окружающих, изменяющиеся неоднократно с течением времени. Одни считают, что путник творит добро, другие считают, что зло. Мнения перетекают одно в другое и обратно, а истина пребывает где-то над всеми ними, и она не совпадает ни с тем, ни с другим, проявляясь скорее в своевременности и сооответсвии события основному потоку судьбы.