Фастгул'х тяжело вздохнул и, видимо, не желая продолжать неприятный разговор, шагнул в сторону. Резко, неуклюже закрутился, вращаясь по часовой стрелке вокруг своей оси, ускоряясь и смазываясь в очертаниях. Несколько мгновений - и вот уже по траве игриво закружился маленький волчонок, пытающийся достать свой непослушный серый хвостик.
Мавул'х лишь удручённо покачал белой головой:
- Эх, серая молодость…
5
Норн, в котором жила семья Мавул'ха, представлял собой дом с добротным крыльцом и остроконечной крышей из длинной пепельной травы, сплетённой на манер циновки.
Как только мы вышли к нему, туман за нашими спинами заколыхался и, подхваченный внезапными порывами налетевшего невесть откуда ветра, разметался в разные стороны рваными прохладными клочками. Вяло клубящаяся масса осела на траву россыпью бесчисленных капель. Выглянуло солнце.
Мы стояли на вершине холма, одним своим склоном плавно уходившего куда-то вниз, к маленьким игрушечным деревьям и тоненькой полосе сверкающей реки. Вокруг простиралось лишь небо, без единого облака или летящей птицы, представляя собой огромный бездонный купол чистого, почти звенящего голубого цвета. Величественный в своей монументальной непостижимости, он опирался несуществующими краями на горизонт, очерчивая неразрывным кольцом всю видимую часть ландшафта. За домом начиналась узкая тропинка, петлявшая среди лабиринта валунов, вросших в землю почти вертикально наподобие огромных окаменевших кактусов. А за каменным лесом проступал еле заметный горный силуэт, такой недостижимый и призрачный, что взгляд улавливал его лишь по сверкающим бликам, горящим на снежных вершинах.
На крыльцо неторопливо вышла высокая гордая женщина, остановилась и поглядела на нас из-под руки, заслоняясь от солнца, бьющего ей прямо в лицо. Её длинное платье было того непередаваемого серебристого оттенка, когда серый цвет перестает быть просто серым, приобретая множество градаций голубого и сиреневого. В сочетании с ним толстая светлая коса, уложенная вокруг головы, напоминала скорее серебряную корону, нежели обычную женскую прическу. На груди, на тёмном шнурке, покоилось единственное украшение - большой изогнутый коготь, пожелтевший от времени и весь сплошь покрытый резными символами.
- Майвха! - бросился вперед Фастгул'х, прямо на бегу ловко перекувырнувшись через голову и подбежав к матери уже в человеческом облике.
- Ар, Фастх танш хууш, - заулыбалась она, опускаясь на колени и заключая сына в объятия, нежно вороша и без того лохматые волосы.
Тут навалились остальные, цепляясь за маму руками, прижимаясь счастливыми лицами или не менее счастливыми мордами. Всего я насчитал семерых - детей и волчат.
Понемногу они успокоились. Вышла ещё одна женщина, совсем старая, согнутая и сморщенная, как печёное яблоко. Цыкнула на верещащий и скачущий молодняк, брызнувший от неё в разные стороны, степенно оглядела подошедших к дому и молча склонила белоснежную голову в коротком, но многозначительном поклоне, одним кивком умудряясь оказать честь всем вместе и каждому в отдельности.
- Хийс Зорр, Уль дофр ун чиоок, торш! - наконец изрекла она неожиданно звучным голосом.
- Старейшая Шулдзуа'х приветствует и просит войти в дом, - пояснил мне Мавул'х, поскольку Враххильдорст явно понимал и без перевода, уже целую минуту нервно дёргая меня за ухо и тыча пальцем в сторону двери.
- Торш, торш! Входи! - не выдержал он, от нетерпения чуть не свалившись с моего плеча.
- Да понятно, угомонись! Цыгель, цыгель, ай, лю-лю… Торш так торш. Я и сам с радостью отдохну, чего подгонять-то? - усмехнулся я, поднимаясь по приветливо скрипнувшим ступеням.
6
Семья Мавул'ха состояла из двадцати семи вар-рахалов, принадлежавших к роду вулфов по линии старейшей Шулдзуа'х: в клане правили женщины, как и в стае северных волков - волчицы. После смерти право последнего слова должно было перейти к её старшей дочери - жене Мавул'ха - красавице Алдз'сойкф Ялла'х. Дальше - к её единственной дочери, малышке Мэа'х, полное имя которой упорно ускользало из моей памяти.