- Вот так-то гораздо лучше. А то я начал уже беспокоиться, что ты никогда не поверишь до конца в моё существование. А сначала-то как восторгался… Фантастика! – кричал. – Фанта-а-астика!.. Хорошо. Если не возражаешь, я, всё же, расскажу тебе сказку. Не вздыхай - короткую. Про симпатичную девочку, беззаботно жившую вместе с бабушкой в одном городе. Бабушка, как водится, её очень любила и всячески баловала. А когда она сшила внучке модную зелёную шапочку…
- Мне помнится, что шапка была красной!
- Это носы у алкоголиков поутру красные, а шапочка была умопомрачительного зелёного цвета, да ещё и с вышитыми цветочками по краю, - улыбнулся Враххильдорст. - Надо ли говорить, что, когда девочка надевала шапочку, даже кровожадные серые волки были готовы стричься под овечек и маршировать рядом с ней в торжественном почётном карауле. Все птицы и звери выполняли любое её желание, потому что девочка была заколдованной принцессой великого лесного королевства и пряталась в городе от злых-презлых колдунов, претендовавших на престол. Они искали её, чтобы убить. Шапочка же обладала волшебным свойством делать своего владельца невидимым для врагов. И сказка сказывалась бы как нельзя лучше, но у принцессы появился друг, с которым она проводила свободное время. Они росли вместе, наслаждаясь смешными безобидными глупостями, делающими детей такими счастливыми - шалили, купались, загорали, воровали яблоки…
- Абрикосы. Мы воровали абрикосы, и не было у неё никакой зелёной шляпки!
- Василий, а, где свободный полёт фантазии, радужные видения освободившегося разума? Это же сказка. Так вот, вернёмся к нашим баранам, точнее детям. Они уже далеко не дети - юноша и девушка, влюблённые друг в друга, но ещё не осознавшие свои чувства. А шляпка-то, как ты изволил выразиться, потихоньку истончалась, ветшала, с каждым днём всё меньше прикрывая свою хозяйку. Но это уже было неважно. Пришло время великих перемен – принцесса должна была вернуться назад и приступить, так сказать, к исполнению своих непосредственных почётных обязанностей. Но как сообщить её высочеству об этом? Ведь она выросла среди людей, и теперь у неё было горячее, любящее, почти человеческое сердце. И тут великому советнику приснился вещий сон, одним махом разрешивший казалось бы неразрешимые противоречия. Была найдена подходящая претендентка, своей внешностью и характером исключавшая любые промахи, своевременно подстроена случайная встреча - и вот юноша и думать забыл о своём первом непорочном увлечении. С этого момента у него практически не было свободного времени. Ему некогда было даже думать!
Вот теперь мне стало по-настоящему плохо. Боль, спрессованная где-то в глубине души, ожила и с новой силой разливалась по всему телу.
- А дальше пошло как по писанному! - дофрест не замечал моих переживаний. Или же удачно делал вид. – Побежало, покатилось, полетело… Юноша превзошел самого себя и всеобщие ожидания. В довершение устроил шикарную - до безобразия! - сцену, тем самым, поставив не то что точку - жирную кляксу, запятнавшую его репутацию, а заодно и репутацию всех остальных людей, если не сказать более напыщенно - человечества. Большего нечего было и желать. Принцесса вернулась, лесные жители возликовали, но радоваться оказалось несколько рановато. Спутав все карты, от молодого человека сбежала его подставная подружка…
- Где Динни?! - собственный голос показался мне чужим. Я был готов на что угодно, лишь бы услышать ответ. Вся моя жизнь, весь смысл сконцентрировался в маленьком нелепом существе, сидевшем рядом.
- Возьми себя в руки! Фи! – продолжал Враххильдорст. - Ты сейчас взглядом прожжёшь на мне дыру или сам захлебнёшься от ярости. Трупа мне только не хватало!.. - он, хрустнув пальчиками, потянулся. - Значит, ты хочешь услышать, где она? И что ты сделаешь, когда узнаешь? Пойдёшь, как герои в ваших человеческих сказках, за тридевять земель стаптывать железные сапоги и грызть чугунные хлеба, лбом и кулаком прошибая преграды? Чтобы что? Чтобы сказать, что ты её любишь? Так этого теперь недостаточно. Маловато-с. Да-да. И – увы. Впрочем, и Динни больше нет. Та девушка исчезла, если угодно, умерла… растворилась на обойном рисунке.
Он вздохнул грустно и проникновенно мудро. Его осведомлённость меня уже не удивляла.