Я не ответил. Кругом мерещились оживающие морковки, говорящие пауки и ещё какая-то безумная дребедень, пищащая и шустро разбегающаяся.
Хотелось есть, но было непонятно, как и что теперь отправлять в рот, не боясь получить кучу сюрпризов на моё бедное чрево. В голове крутилась единственная спасительная мысль о пищевых добавках и таблетках, которыми якобы питаются космонавты.
- Ни к чему так переживать и забивать себе голову ерундой, - заворчал Враххильдорст. - Кушай, пожалуйста, всё подряд - к чему привык или что больше нравится. Пища всегда остается пищей. Живая она или нет - это не мешает ей становиться неотъемлемой частью тебя самого и эволюционировать в теле, так сказать, на халяву. Простой жизненный принцип гармоничного дополнения и перетекания одного в другое на взаимовыгодных условиях. По твоему лицу видно, что ты понял, и я больше тебя не задерживаю на пути к долгожданному холодильнику. Передавай ему привет. Кстати, и на мою долю захвати пару яблок и ванильную плюшку - ту, которая сверху и так давно меня соблазняет, строя изюмные глазки.
Мы удобно расположились в кресле, поглощая булочки и запивая их: я – пивом, а дофрест - лимонадом, очень ему понравившимся. Выпив уже литр, - непонятно, как сей объём в нем поместился, - и явно не собираясь останавливаться, он сидел, крепко держа третью бутылку обеими ручками, любовно прижавшись щекой к влажному горлышку. Напиток произвел на него ошеломляющее, странно возбуждающее, прямо-таки магическое действие, и если бы Врахх был человеком, я сказал бы, что он в зюзю-стельку пьян.
- Вась…ся, ты слушшаешь м…ня? Слушай! – он с трудом удерживал на мне блуждающий взгляд. - Ваакруг всё живое! Ну, абслютно всёоо!.. Видишь стол? Так это и не стол вовсеее! А настоящий дуб. Только пре-об-ра-зо-ван-ный… в стол. А он про этто ничего знать не хооочет… и упрямо думает, что он - дуб. И ведь прав, сучок ему ввв… Ну, ты поонял?.. Саавершенно прааав!!! И коль хошь, чтоб стол, то есть дуб, задравши четыре ноги, скакал, как горный к…зёл, надобно его попросить… Веж-ли-во. А еще лучше назвать, для начала, по ииимени! Как - имя не знаешь? Щас научу!!! - тут дофрест рыгнул и чуть не выронил драгоценный сосуд. - Лет через сто вааще будешь у меня тааакой молодессс! Как так - столько не живёте?! Это вы зряяа… - он взгрустнул. - Возможностей своих не знаете – эх! Раньше люди по несколько сотен лет… и ничевооо… А теперь?.. Совсем вы себя не бережёте… Эх… Эх-эх-эх…
С каждым словом Врахх бормотал тише, неразборчивее, и, наконец, захрапел, так и уснув в обнимку со своим стеклянным сокровищем, мелодичным эхом повторяющим раскатистые рулады. Я осторожно пододвинул его на середину кресла. Он засопел, чему-то улыбаясь во сне, и шевельнул хвостом.
Я сидел рядом. Настроение у меня было самое решительно-боевое.
Я пристально посмотрел на стол.
Посмотрел. На стол. Очень пристально.
И упорно не мог отделаться от ощущения, что стол, в свою очередь, смотрит на меня. Не менее внимательно. И даже с некоторым любопытством.
Мы долго изучали друг друга в полумраке наступающего вечера. Я догляделся до того, что мне стало казаться, будто резные, деревянные ножки начали деформироваться, местами выпирая сучками и ветками, удлиняясь и покрываясь корой.
Я встал и подошел к столу, обходя его по периметру. Потом вдруг протянул руку и погладил полированную поверхность. Она оказалась неожиданно тёплой и приятной на ощупь. Я стоял, водя пальцем по столешнице, повторяя замысловатые узоры и зигзаги, и мне чудилось, как из маленького желудя вырывается крошечная стрелочка ростка, как поднимается над землей молодой дуб, как…
Острая боль пилой резанула мне бок.
Я отдёрнул руку.
Потом, превозмогая себя, положил её обратно.
Смерть дерева не является окончательной смертью в нашем понимании этого слова: оно продолжает жить в предметах и вещах, окружающих нас. Но тихая грусть, исходящая, истекающая мне в руки, вызывала ощущение печальной незавершенности, непоправимой утраты смысла, прерванности пути существа, так и не ставшего чем-то значительным.
За десять минут нашего безмолвного диалога я узнал о жизни леса больше, чем за всю свою жизнь. И обрёл нового необычного друга.