Имя, звучащее переливом лесных колокольчиков. Где ты, Диллинь, отзовись…
И как ответ на призыв, долетел, зазвучал тихий неторопливый разговор.
3
- Нет, это невозможно. Времени осталось так мало. А нам предъявлена немыслимая ноша обвинений и угроз. Магары совсем обезумели. Они требуют отдать им людей, неспособных совершить Переход.
- Моя Королева, прошу Вас выслушать… Магары не так уж и не правы. Люди Вам не подвластны. Вы никак не можете помочь им. Они сами не в силах принять нашу помощь, погрязнув в невежестве, омрачении и гордыне, называя себя «царями природы», что же тут можно сказать. Вы ведь убедились в этом на своём собственном горьком опыте. А теперь почему-то их защищаете.
- Советник, мы все способны заблуждаться. Да, они мне не близки и не симпатичны. Но люди не все таковы, какими вы их описываете. И даже те из них, которые одержимы, несут в своём сердце Великое Зерно.
- …которое у них никогда не прорастёт!!!
4
Голоса таяли, растворялись, утекая сквозь пальцы мелким сухим песком, рассыпаясь в пыль, уносимую ветром забвения. Песочные часы времени снова перевернулись, схлопывая пространство, как пустой надутый пакет бумаги.
ГЛАВА 6. ДЭЛЬФАЙСА
Никто не дерётся так зло, неоправданно беспощадно и свирепо, как бывшие друзья. Убивая насмерть. Зная своего противника как самого себя, чувствуя и предугадывая любое его движение. Встречая его болью и яростью. Здравствуй, друг. Умри, враг.
ГЛАВА 6. ДЭЛЬФАЙСА.
Странны пути любви, диковинны обличья,
нет правил и мерил, и легче разгадать
сколь стоит по утру безумный гомон птичий?
Чем пахнет солнца круг, упавший в море спать?
1
- Какой хорошенький!..
Мне на голову лилась вода.
Вздрогнув, я приоткрыл один глаз, уклоняясь от тёплой солёной капели. На меня смотрело очаровательное личико, улыбающееся, с озорно прищуренными глазами. Обрамляющие его длинные развевающиеся волосы были очень светлыми, со странным зеленоватым оттенком. Они пахли водорослями, морской глубиной и живыми рыбами.
Стояло раннее утро. Где-то рядом шумела, накатываясь волнами, вода, отдаваясь глухим приливом в моей голове. Я вдруг почувствовал горечь во рту, занемевшие ноги, мелкие камешки, врезавшиеся в спину.
- Где я, врахх меня побери?! – я с трудом поднялся, потирая затылок и постанывая. Немного посидел, прикрыв ладонью воспалённые глаза. – Где..?
- Где, где, в неводе. Очнулся, и то хорошо. На солнце можно так перегреться, что кожа потрескается, и мозги в яичницу. В таком виде только в кино сниматься. Фрэдди Крюгером.
Прикосновение тонкой руки было неожиданно прохладным, снимающим боль и возвращающим память.
Ну, что же, очередной перелёт, то есть перенос, переброс, выкрутас прошёл но-ормально. Я опять неизвестно где, с чем себя и поздравляю. Порадовавшись тому, как мало это событие меня теперь трогает, - надо же, к чему только ни привыкнешь! - я осторожно огляделся вокруг.
Окружающее радовало и душу, и тело. Солнце только-только появилось над далёкой линией горизонта, придавая воде неповторимый золотистый оттенок, проявляя разноцветное многообразие прибрежной гальки и выхватывая лучами резвящихся в воздухе чаек. Неподалёку ровной линией тянулась растрескавшаяся от времени и солёного ветра белая каменная полоса пирса. Повернув голову, я встретился с выжидающим взглядом синих глаз, таких немыслимо ультрамариновых, что казалось, будто в пушистое обрамление ресниц заключены частички самого моря. Девушка сидела рядом, немного откинувшись, небрежно облокотясь на руку и подставив утреннему солнцу обнажённое тело, не прикрытое ничем, кроме развевающихся прядей.