- Зерно истины! – отрешённо кивнул Троян Модестович.
- Зерно?..
- Где-то уже слышал про него? – не удивился тот. – Что ж, термин далеко не новый. Некогда мне примерно также описывала наличие «зерна истины» внутри себя одна знакомая дриада. Что ты смотришь на меня? Небось, ещё скажешь, что и дриад не существует. Так спешу тебя обрадовать - есть!!! Надо признать, очень своеобразные особы, - Троян Модестович прищёлкнул языком и мечтательно заулыбался, видимо вспоминая нечто приятное. – Живут весьма организовано, правда, sub alia forma*, имея централизованное государство во главе с королевой. Уверяют о наличии некоего нематериального начала, находящегося в зародышевом состоянии практически у каждого разумного существа - сильсов, грольхов, дэльфайс, русалок, кикиморр, да мало ли их существует, и даже, представь себе, у людей, правда, не у всех.
* - в другом виде, в иной форме
- А что? Люди в самом конце списка? Мелочь, а неприятно.
- За державу ему, видите ли, обидно. Хм! - усмехнулся он. - А за какие такие заслуги ставить их на почётное место? Да, человечество преуспело в техническом и иных прогрессах, но мало кто из людей в своём яром рвении, научных поисках и производственных достижениях замечает, сколь стремительно человечество катится в пропасть одиночества - некую мёртвую зону отчуждения, добровольной самоизоляции, постепенно ведущей к смерти. Не очень ли дорогая цена за десяток «сенсационных» открытий? Нобелевская премия за оружие массового уничтожения? И причём же здесь природа? Если невозможно достичь знаний, не мучая собак, не лучше ли вообще обойтись без знаний?
- Но ведь не всё человечество таково. Вас послушать, мы монстры какие-то!
- Оно, в смысле человечество, таково, каково есть, и более не каково! - поучительно, истинно по-профессорски ответствовал Троян Модестович. - Во-первых, я сказал «мало кто», а не все. Есть, конечно, отдельные личности, которые своими же воспринимаются как больные или, по крайней мере, странные. Не любит кушать китовый фарш - смешной. Не срубил дерево посреди огорода, красивое мол, - шизофреник. А сами потихоньку начинают вводить в меню суп из человеческих эмбрионов. Говорят, молодит несказанно быстро. Согласен, это крайности, между которыми чего только не сыщется. Но, тем не менее, solitudinem faciunt, pacem appellant*.
- А что во-вторых? - не унимался я.
- Во-вторых… А во-вторых, существует спорное мнение, что спасти человечество может только само человечество, путём приятия в себя природу как живую сознательную субстанцию, естественную среду обитания, существующую как вовне, так и внутри всего! Кстати, природа должна ещё и сама согласиться пойти на столь интимное сближение. Одна надежда, что она мудра и способна понять всех своих детей, даже и таких неразумных.
- Спасение утопающих - дело рук самих утопающих?
- Конечно же, Васенька, конечно, - со вздохом согласился Троян Модестович и вдруг улыбнулся: - Представляешь, что было бы, если бы утопающий перестал трепыхаться и понял, что вода не враг ему, а изначальная прародина. Может, волна сама бы его на берег доставила, причём, не вышвырнув на камни, а выложив осторожно, под музыкальное сопровождение прибоя.
Я пожал плечами и вдруг, представив сию картину, улыбнулся: - Mare amicus*?
* - они создают пустыню и называют это миром
** - море – друг?
- Вася, такой идиотически счастливой улыбки я у тебя ещё не видел, и, кажется, ты что-то вещал… по-иностранному? – прямо из монитора на стол вылез дофрест, таща за собой початую бутылку лимонада.
- Можно подумать, мы с тобой сто лет знакомы, чтобы ты мог помнить все мои улыбки. А по-иностранному я знал, но только забыл! - фыркнул я. - Откуда лимонад-то взял, добытчик?