- Где взял, там уж нет! - насупился Враххильдорст, крепко обнимая горлышко. - Я думаю, у меня талант прорезался - а может, он у меня всегда был, но только я про него тоже забыл? - находить сей чудесный напиток в любом месте и при любых обстоятельствах. О чём спор-то идёт?
- Сей молодой человек, - Троян Модестович картинно повёл рукой в мою сторону, - ищет неведомый путь спасения целого человечества в свете грядущих эпохальных событий. Пока не нашёл.
- А что, человечество надо спасать? Эт-то новость. Да ещё и грядёт что-то? Не слыха-ал, - дофрест удобно расположился, свесив, по обыкновению, ножки и устроив бутылку между зажатыми коленями. Он загадочно улыбался. - Тебя-то что так мучает, Васёк? Quid brevi fortes jaculamur aevo multa*?
- Quia nominor**… человек. Чёрт, уже по-русски разучился говорить, - смутился я. - Ну, правда, не понимаю я, как с природой на слияние-понимание идти? Что делать-то? На лебеду медитировать, слушая шум ветра в голове, цветы не рвать и собак бродячих пристраивать?
* - к чему нам в быстротечной жизни домогаться столь многого?
** - потому что я называюсь…
- Вот так-так. Тебя-то, Василий, этот вопрос должен заботить менее всего, - икнул Враххильдорст. - Ты-то давно идёшь на сие сближение, даже если этого ещё и не знаешь, поскольку ты уже прошёл некоторый селекционный отбор путём естественного скрещивания с природными сущностями. Соединяешься с природой, так сказать, изнутри на генном уровне. По-моему, это самый быстрый и надёжный путь. Ну, что ты так на меня смотришь, уважаемый результат эксперимента? Как будто я сказал, что ты родился от пьяного сторожа Филимона и старой треснувшей оглобли? Нет и нет. Это, несомненно, произошло очень давно и совершенно иначе, чем ты вообразил, - захихикал дофрест, наслаждаясь выражением моего лица, - и не с тобой, а с твоим прадедушкой, наверное. Или прапрабабушкой, может быть...
Троян Модестович внимательно посмотрел на болтающего дофреста. Потом хмыкнул и перевёл взгляд на меня, уже выжидательно.
- Значит, Враххильдорст тебе ничего не рассказывал. Ай-ай-ай. Молчание, конечно, золото…
- Да ни… ничего он мне не говорил! - выдавил я из себя. Возмущению моему не было предела. - Тоже мне, золотце.
- Да! Мне некогда было! Попробуй-ка озвучивать серьёзные вещи в процессе длительного бега по пересеченной местности, - он ненадолго оторвался от сладкого горлышка, демонстративно насупив лохматые брови, видимо, пытаясь изобразить обиженного и оскорбленного. Получилось не очень-то убедительно.
- Лимонад надо употреблять реже, может времени будет больше! - чуть миролюбивее откликнулся я, поскольку не мог обижаться на него более чем… ну, пять секунд. - Ладно, ладно. Святое. Я понимаю. Так что, всё-таки, про моё природное естество? Пока ещё я ничего не понял!
- И потом вряд ли… - икнул Враххильдорст.
- Ты пей, любезный мой, пей, а я Василию кое-что покажу, - заступился за меня улыбающийся Троян Модестович. Его пальцы забегали по клавишам. На экране мелькали и раскрывались страницы. - Вот, например, весьма занимательный документ. Intus et in cute*. Полюбопытствуй, Василий.
* - и внутри, и снаружи
Весь экран заполняло схематическое изображение дерева и стоящей около него девушки. Снизу шел текст:
«Дриады, или дриальдальдинны, - это изначальные сущности Великого Леса, несущие на себе почётные права и обязанности покровительства, защиты и заботы обо всех деревьях, произрастающих на земле - прошлой, нынешней и грядущей.
Жизнь дриады полностью и неразрывно связана с деревом, её породившим. Младшие дриады, или гамадриады, как правило, живут не более двухсот лет, рождаясь и погибая вместе с деревом. Они нежны, пугливы, беззащитны и, практически, не вступают в контакт с людьми, видя в них источник опасности. Гамадриады не могут далеко удаляться от своего родительского дерева, фактически являясь зависимыми территориально. Внешне они напоминают девочек-подростков, хрупких, с короткими пушистыми волосами, ореолом окружающими их головки, и, как правило, не носят никакой одежды за исключением цветочных венков и бус».
- Девочки-одуванчики, - я улыбнулся, представив сей скаутский отряд юных защитниц зелёных насаждений, марширующий по лесной опушке, и пробормотал себе под нос: – Так, а я-то здесь причём?