- Понятно, бессмертные! Но для меня-то они - некая абстракция. Увы, не встречал ни одного, а людей вокруг видимо-невидимо - толпа, не пропихнуться. Продолжительность жизни, как я помню, несущественная. Умирают весьма регулярно, совершенно не считаясь с научными открытиями, по которым жизнь должна, ну просто обязана длиться хотя бы сто двадцать пять лет. С ними со всеми-то как?
- Они, милок, смертны, потому что не зна-ают, - помахала перед моим носом указательным пальцем старуха.
- Не знают - что? - оживился я, уже чувствуя свою причастность к этой удивительной и очень милой компании.
Бабушка Яга вдруг с досадой отбросила мою ладонь и ушла за занавеску, колыхнув вышитыми оленями. За неё ответил Враххильдорст:
- Василий, ты же юноша начитанный, как-никак студент. Слышал, небось, что человек одновременно живёт в нескольких измерениях. С каждым его вздохом, каждую секунду в нём пересекаются различные грани бытия. Он живёт на Земле, живёт среди звезд, живёт, говоря вашим человеческим языком, в неком Абсолютном принципе, иногда вами называемом «Богом». Но постигать это ему совершенно не хочется. Его маленькое «Я» знает и помнит только метровую квартирку, несколько друзей, несколько врагов и заботы, заботы, заботы…
- Но ведь именно так и живут все кругом!
- Увы, Василий, увы! - шумно вздохнул дофрест. - А их возможности сладко дремлют, оставаясь, проще говоря, только потенциальными. Наиболее ярко они проступают в детях, пока те ещё не заключены в рамки условностей, правил и предрассудков.
- Точно! Именно в школе мы жадно хватали всё вокруг, от попадавшихся в руки книг безразлично какого содержания до старых деталей, выброшенных в мусорный бак, мечтали убежать в лётное училище, построили фанерный самолет с крыльями, затянутыми простынями, но он так и не полетел, потом был плот и почти вечный двигатель…
Стало неуютно от одной мысли - в кого превратились мои сотоварищи, почему?
- Вася, они смирились, сдались, согласившись и успокоившись, - дофрест придвинул в мою сторону блюдо с пирожками, видимо, тем самым проявляя некую степень сочувствия мне и заодно моим бывшим друзьям. Мы помолчали.
- Да уж, в десять лет - чудо, в двадцать - гений, а в тридцать - обыкновенный человек, - у лешайра и на этот случай отыскалась подходящая поговорка.
- И что? Что делать-то, чтобы не растерять свою гениальность? - поинтересовался я.
- Что делать, что делать, - буркнул опять с набитым ртом Враххильдорст. - Сухари сушить. И - в путь! Дорога судьбы всегда ждёт своего путника, - тут он сосредоточился и важно процитировал, умудряясь при этом не прекращать пережёвывание очередного куска: - «Действительное понимание происходящего, увы, субъективно для каждого человека. Оно может быть достигнуто только им самим. А знание, полученое от другого, даёт очень и очень мало, почти ничего». Так что давай, Василий, сам бултыхайся. Нельзя научиться плавать, только рассуждая о том, как это делается - надо, по меньшей мере, хотя бы один раз войти в воду.
- По-моему, я уже дня три как барахтаюсь! Давно превзошёл бедняжку Муму. Хотя нет, не буду трогать её честное имя: она-то свой опыт точно не в книжке прочитала. И тем не менее, неужто действительность столь сурова и печальна? Не обязательно ведь тонуть в каждом случае. Что же другие-то - не верят и не стремятся?
- Это не так важно, верят или нет, стремятся или не стремятся. Дело в том, что путь для них, по крайней мере сейчас, недоступен. Пока! - дофрест утверждающе поднял вверх тщательно облизанный палец.
- Пока?
- Всё просто! Для того, чтобы ступить на этот самый «путь», необходимо быть достаточно сильным, а силёнок-то и нету.
- А у меня - есть? – я не смог удержаться от улыбки.
- А у тебя есть я! - Врахх важно выпятил набитое брюшко. - И это сейчас главное, поскольку я твой и кнут, и пряник, и советчик, и проводник. Я – сталкер, наконец! Я - мудрый сталкер! Я - смелый сталк…