За эти два дня Даша больше говорила, больше и внимательнее слушала. Она по-прежнему сторонилась Тамару Ивановну, и только сегодня вечером, когда та, узнав, что девочка умеет читать, предложила почитать сказки, и взяла ее на колени, Даша немного успокоилась и даже не противилась этим объятьям со стороны мало знакомой женщины. Добрая и заботливая, Тамара Ивановна полюбила Дашеньку сразу же.
С Олегом девочка разговаривала больше, но все еще сторонилась и его. Смотрела иногда исподлобья, опуская глаза, зажималась у стены, отворачивалась, смущенно тупя взгляд. Лишний раз боялась о чем-то спросить или что-то попросить. Вот, например, утром она очень пристально смотрела на зеленые яблоки, которые Тамара Ивановна купила на рынке, но так и не попросила их скушать, пока женщина, догадавшись, не предложила ей одно из них. Даша сначала смущенно опустила голову, даже покраснела от досады, что ее интерес был раскрыт, а потом приняла яблоко из теплых женских ладоней.
Даша не считала этот дом своим, да и мало прошло времени для того, чтобы она привыкла к тому, что ее не выгонят отсюда, не ударят, не отнимут еду, не отругают за лишний вопрос и проявленный интерес, не накажут за случайно опрокинутую сахарницу. Что она может спокойно спать по ночам, не боясь выключать свет! Но она все равно не выключала. Когда Олег заходил к ней ночью, разобравшись со своими делами, и собираясь ложиться, он всегда обнаруживал горящую около кровати напольную лампу. Мужчина некоторое время сидел рядом с ней, ожидая прихода ночных кошмаров, успокаивал ее, а потом целовал в щеку и уходил, выключая за собой свет.
Днем Даша повсюду ходила за Олегом, словно боясь упускать его из виду, опасаясь, что он может вдруг опять исчезнуть, хотя по-прежнему стеснялась того, что он может обнаружить ее внимание к нему.
Он мог заметить ее у двери своего кабинета, когда садился вскрывать письма от читателей, около кухни, когда пил чай, или стоящей около стеллажа с книгами, когда он искал, что бы почитать. Ему льстило столь явное проявление симпатии и начавшегося вновь зарождаться доверия с ее стороны и он радовался тому, что она понемногу начинает привыкать к нему.
Он не хотел себя обманывать, и знал, что Даша так относится к нему лишь потому, что он единственный знакомый для нее человек в этом большом, чужом для нее городе. Она боится потеряться, потому и держится его. Она еще не доверяет ему. И пройдет немало времени, прежде чем она вновь доверится.
Тамара Ивановна тоже старалась с ней подружиться, и Даша вроде против не была, но по-прежнему оставалась осторожной, защищаясь, и не подходила ближе, чем позволял инстинкт самосохранения.
За эти короткие два дня Даша будто стала принимать, как факт, что останется здесь, стала мириться с ощущением защищенности, которая исходила от Олега, и хотя не верила до конца, но и не боялась тоже.
И вот сегодня, словно разрушая возникнувшую маленькую идиллию счастья, домой вернулся Антон.
И хотя девочку предупредили, что Вересов-младший должен будет нагрянуть в скором времени, при его появлении на пороге Даша вновь вздрогнула. Вновь испугалась, вновь засомневалась, а по праву ли она здесь находится. И можно ли ей вообще здесь находиться?..
Тамара Ивановна застыла с книгой в руках, бросив быстрый взгляд сначала на приоткрытую в гостиную дверь, а затем на Олега, и хотела предложить Даше продолжить чтение, чтобы отвлечь от появления еще одного домочадца, но именно в этот момент, когда Антон стремительно вошел в комнату.
Осмотрелся, задумчивым, но внимательным взором пробегая по комнате, увидел отца, перевел быстрый взгляд на домработницу. В глазах появился мимолетный огонек радости и доброжелательности.
А потом взгляд его вдруг остановился на девочке, сидящей у Тамары Ивановны на руках.
Глаза его потемнели и сощурились, губы сложились в узкую линию.
Маленькая, щупленькая, худенькая, с темными волосами и очень умными внимательными глазами цвета ночи. Это больше всего поразило его в ней, большие черные глаза на бледном личике, и молодой человек пристально разглядывал ее с минуту, пробегая оценивающим взглядом по волосам, упрямому подбородку, тоненьким плечам и мешковатому платьицу, в которое, очевидно, облачил ее отец, а потом отвернулся.
Вересов-младший сделал быстрый шаг вперед и остановился посреди комнаты.
- Всем добрый вечер, - выговорил он, растягивая слова.
- Здравствуй, Антоша, - радостно улыбнулась Тамара Ивановна.
- Здравствуй, сын... - проговорил Олег, с неудовольствием разглядывая молодого человека.
Антон скрестил руки на груди и скривился, схлестнувшись с отцом взглядами.
Минута тугого молчания, глаза в глаза. Воздух, натянутый и звенящий, давил на легкие. А потом:
- Это она? - кивнул Антон на Дашу, и Олег медленно кивнул. - У нее глаза странные, - проговорил парень после непродолжительного осмотра. - Слишком черные, тебе не кажется?
Девочка бросила на него острый взгляд, Антон отметил этот факт, а потом быстро отвернулась, втянув плечи и сгорбившись на коленях женщины.
Антон проигнорировал и этот взгляд, и этот жест. Он посмотрела на отца.
- Я, собственно говоря, на минутку забежал, переодеться, - равнодушно проговорил парень, скривившись, когда бросил еще один быстрый взгляд на Дашу. - Меня друзья ждут, мы в бильярд собрались. Так что извините, но я оставляю вашу радушную теплую компанию, если вы не против, - посмотрел на Тамару Ивановну и отца, бросил колкий взгляд на девочку, глядящую на него волком. - А вы, как я вижу, совсем не против, - скривившись, презрительно добавил он и двинулся к двери.
- Антон, - окрикнул его Олег, встав с кресла.
Молодой человек застыл в дверном проеме, напрягся и медленно обернулся.
- Что?
- Нам нужно с тобой поговорить, - уверенно заявил профессор Вересов и решительно направился к сыну.
- О чем? - почти равнодушно пожал Вересов-младший плечами.
- Почему ты не приехал за нами в аэропорт? - спросил Олег, глядя Антону в глаза.
Сын ответил на его твердый осуждающий взгляд холодно, почти безэмоционально. Если бы только Олег так хорошо не знал своего сына, он бы поверил его видимому напускному безразличию!
- Не смог, - сквозь зубы выдавил парень и бросил мимолетный взгляд на Дашу. - У меня были дела.
Олег упрямо вскинул подбородок.
- Их можно было отложить...
- Нельзя! - отрезал Антон, испепеляющим взглядом глядя на девочку, а потом перевел глаза на отца. - Прости, пап, но я, действительно, спешу. Давай поговорим, когда я вернусь, ок? - и, повернувшись к отцу спиной, сделал несколько шагов вперед, направляясь в свою комнату.
- Антон! - окликнул его мужчина, но не получил ответа. - Антон, подожди! - и двинулся следом за сыном, послав извиняющийся взгляд на Тамару Ивановну и Дашу. - Антон, стой, я говорю! - и скрылся в гостиной.
Даша сжалась, а Тамара Ивановна, наклонившись к ней, проговорила, словно ничего и не произошло:
- Ну, что, будем читать дальше?
Малышка молчала долго, слушая доносившиеся из гостиной, затем из комнаты молодого человека, а потом и из прихожей крики отца и сына. Она перевела взгляд на дверь, в ее глазах появилась грусть.
- Он не такой, как дядя Олег, - прошептала она, опустив голову.
- Кто? - женщина проследила за ее взглядом. - Антон?
- Я ему не понравилась.
- Ну, что, ты, - ласково проговорила, погладив девочку по волосам. - Он тебя полюбит...
- Нет, не полюбит! - упрямо замотала головой та. - Я это чувствую. Никогда не полюбит.
Тамара Ивановна так и не нашлась, что ответить на ее слова.
8 глава
Даша проснулась неожиданно, посреди ночи, с мокрыми от слез глазами.
Ей снился Юрка.
Она бежала за ним, на последнем дыхании, ловя губами воздух, но он все удалялся от нее. Она, срывая голос, кричала и звала его, просила брата остановиться, поговорить с ней, но он не слушал, растворяясь в серой дымке блеклого тумана. Она, не в силах бежать дальше, падала на землю, рассекая колени, и, казалось, даже чувствовала пронзившую стрелой боль. Во всем теле. Болела, казалось, даже ее душа. Она плакала, рыдала, заливаясь слезами, и во сне, кажется, чувствовала соленый, ядовитый вкус собственных слез, поднимала на Юрку умоляющий взгляд, протягивая вперед руки в бесплотной попытке ухватиться за локоть брата и остановить его. Но ловила пальцами лишь густую пустоту, мальчик стремительно ускользал из ее ладоней. Она, пересиливая боль и страх, вынуждала себя подниматься и идти за ним. Снова бежала, кричала, молила Юрку остаться с ней, не бросать ее в эти злые, холодные дни, когда некому будет о ней позаботиться. Но брат не внимал ее молитвам, оборачивался к ней полубоком, смотрел внимательно из-под припущенных ресниц и снова растворялся в полутьме.