Было уже почти десять часов, когда они свернули на Беннетт-стрит, и хотя ни за что на свете Спенс не отступил бы от своего решения, он вынужден был признать, что испытывал некий трепет, обдумывая все, что слышал о Грантах. Однако он не ставил под сомнение их любовь к дочери; значит, по крайней мере, в этом вопросе они были единодушны, и он не мог поверить, что они откажут ей в помощи исключительно из неприязни к нему.
Когда они остановились у великолепного дома в георгианском стиле, миссис А. заглушила двигатель и повернулась к Спенсу, глядя на него широко открытыми взволнованными глазами. Еще вчера вечером она хотела сообщить ему то, что Гранты узнали о его отце; но после звонка Никки он так расстроился, что она была просто не в состоянии еще усилить тяжесть его ситуации. Если бы она могла быть уверена в том, что ему уже все известно, ей, вероятно, было бы легче; но она этого не знала, а сейчас тоже был не самый подходящий момент для подобных откровений. Она могла только надеяться, что сами Гранты не поднимут этот вопрос, и как только они поймут, почему Спенс приехал, то будут слишком расстроены из-за Зака и Никки, чтобы беспокоиться о таких прозаичных вещах, как родственники Спенса.
— Не забывай, — мягко сказала она, когда он посмотрел на дом, — ты собираешься сообщить им, что они потеряли внука; так дай им время, чтобы немного прийти в себя, прежде чем сообщать о том, что случилось с Никки.
Спенс дернул кадыком; во рту у него пересохло.
— Они и видели-то Зака один раз, да и то минут пять, — напомнил ей Дэвид.
— И тем не менее он был частью их семьи, — возразила его мать.
— А что мне делать, если они откажутся впустить меня? — спросил Спенс. — Кроме того, чтобы вышибить дверь?
— Ты сначала попробуй, — посоветовала ему миссис А., — и если возникнут проблемы, мы посмотрим, не окажутся ли они более благосклонны к разговору со мной.
Спенс снова посмотрел на дом, а затем, тяжело вздохнув, заявил:
— Ладно, я пошел. — И, распахнув дверцу машины, вышел наружу, чуть не сбив с ног мужчину с собакой. — Простите, — пробормотал он, почесав собаку за ухом, подошел к двери и позвонил в квартиру Грантов.
Несколько минут спустя грубый мужской голос из домофона спросил, кто там.
— Это Спенсер Джеймс, парень Никки, — ответил Спенс. — Я должен поговорить с вами, сэр. — Он надеялся, что проявленная почтительность позволит ему хотя бы войти в дом.
К его облегчению, это, похоже, сработало, потому что раздался звук отпираемой двери, и ему предложили подняться на второй этаж.
Когда он добрался, его уже ждал мистер Грант: глаза у него были не такие безжалостные, как навоображал себе Спенс, но губы были поджаты, а растрепанные волосы и небритый подбородок оказались сюрпризом. Когда Спенс присмотрелся к нему, то заметил, что он ссутулился, что придавало ему вид человека, у которого вынули стержень; и если то, что Спенс слышал, соответствовало действительности, то, вероятно, так и было. Как же тяжелые времена подкашивают сильных мира сего, подумал он; и такие мысли отнюдь не укрепили в нем уверенности в благоприятном исходе встречи.
— Здравствуйте, сэр, — сказал он, протягивая руку для рукопожатия. — Я надеюсь, что мой приезд не сильно помешал вам, но у нас нет номера вашего телефона.
Грант достаточно крепко пожал ему руку.
— Моя жена должна вернуться с минуты на минуту, — сообщил он. — Она выскочила на минутку в город.
— Понятно, — ответил Спенс, не уверенный, хорошо это или плохо, что ее сейчас нет, и спросил себя, долго ли его будут держать на лестничной клетке.
— Прошу вас, входите, — пригласил его Грант и, отступив так, чтобы дать Спенсу пройти, закрыл дверь. — Прошу, сюда, — сказал он, делая жест рукой в нужном направлении.
Отметив великолепие квартиры, Спенс сразу понял, что вряд ли сможет сдержаться, если Грант попытается уклониться от своих обязанностей. Ладно, пускай у него сейчас трудные времена, а квартира вообще арендуется, но она все равно стоит кучу денег, и он никогда не поверит, что кто-то в положении Гранта не может, в случае необходимости, залезть в кубышку.
— Итак, — произнес мистер Грант, жестом приглашая Спенса садиться, — я полагаю, что нам просто суждено было однажды встретиться. Но я весьма заинтригован, почему это должно было произойти именно сегодня.
Хотя его поведение не было холодным, доброжелательным его тоже назвать было трудно, но Спенс был полон решимости не позволить Гранту задеть его за живое, когда на кону куда более важные вещи, чем его гордость.