— Денис Амосович, вот полномочия наши, — перешел к делу Погорельцев. — Охотничьи билеты, путевка, лицензия. Как нам быть дальше? Нужен охотник с собаками.
— О собаках договоримся. — Егерь поднял глаза к потолку, они закатились — стали видны одни белки с набухшими кровяными прожилками. — Собаки… найдутся, — повторил хрипловато и потрогал ребром ладони кадык. — Уф, отпускать начинает! Работа такая: приезжают, уезжают. Наливай, пей, мимо рта не проноси. Едой спасаюсь! Как выпью, так ем. Другие в застолье хватаются за папиросу, а я за шмат сала. Вы, смотрю, тоже не коптите легкие. От курящего — вонь. Для охотника это плохо: зверь далеко чует и убегает.
— А от пьющего? От него что — фиалками пахнет? — со смешком спросил Сербин.
— Да не цветочками тоже, — опять закатил глаза Мышковский. Щеки его уже блестели глянцем. — Жарко стало! — Егерь погладил тучный живот. — Итак, на чем мы остановились? Собак нет? Собак найдем! Это пустяк, допустим. Сложнее с людьми. Их одной костью и потрохами не ублажишь.
— Говорите прямее, — попросил Погорельцев.
Толстые щеки егеря повело на кривую ухмылку, но он ее быстро стер и напустил на себя важность. Взяв бутылку, налил, выпил, провел по губам большим пальцем, как если бы расправлял усы или бороду.
— С Петром Петровичем у меня был разговор о вас… Берлогу нашли два наших штатных охотника. Я им сказал, чтобы они не топтались там, не будили хозяина. Они согласились не трогать медведя, пока не будет команды. Меня тут слушаются! Я государственный егерь, а не чухры-мухры. Уже много лет. Ко мне приезжают сюда знаменитости.
— Наслышаны, Денис Амосович, — вклинился в егерское бахвальство Сергей Васильевич.
— От кого? — скосил на него глаза Мышковский.
— Да еще в городе от кого-то, — соврал Погорельцев.
— Пусть говорят… А с медведем петрушка тут вот какая. Охотники эти, я сказал, штатные. Медвежью берлогу заметили, значит, они. Им его и положено брать! Разрешение на отстрел у них тоже положено не мимо кармана! Отстреляют, и у них будут мясо, шкура, жир и желчь. А за желчь нынче дают — ого! Понятно?
— Еще бы! — проглотил слюну Сергей Васильевич и глянул на Сербина. Тот ему чуть заметно кивнул.
— За хорошую шкуру медведя нынче в городе и тысячу карбованцев не пожалеют, — продолжал вдохновенно Мышковский. И мясу, и салу — цены нет. В них огромный набор полезности. Допустим, стоишь ты одной ногой в гробу, а медвежий жир пить станешь — нога-то из гроба и выскочит да в пляс пойдет! Вот оно, охотнички мои, как. Медицина все эти свойства признает и не оспоряет. Так что я думаю? Семьдесят рублей за лицензию на отстрел косолапого не цена — пшик! Мелкая ставка в крупной игре.
— Вы — картежник? — спросил Погорельцев.
— Преферансист. Могу предложить пульку для разминки, если умеете.
— Умеем, да игра затяжная, — ответил Сербин, похмыкал, не сводя взгляда с разомлевшего, потного лица пышкинского егеря. — Вам везет в преферанс или больше сидите на мизере?
— Зачастую — везет, — гонористо ответил Мышковский. — Особенно когда попадет длинная масть из-под туза!
— Туз и в Африке туз! — рассмеялся Погорельцев, прикусывая губу. — Удивительно.
— Оттого, что я в карты играю? — спросил егерь.
— Да нет, — вздохнул Погорельцев. — Вы продаете шкуру, мясо, сало и желчь неубитого медведя. Просто веяние времени!
— Я — продаю? — выпучил он глаза. — Ошибаетесь! — Егерь положил дольку огурца в рот и захрумкал. — Я вам исключительно по просьбе Кошелева устраиваю охоту на медведя, и вы же меня укорять вздумали?
— Напрасно обижаетесь, Денис Амосович, — успокоительно произнес Погорельцев. — Мы готовы и раскошелиться. Назовите сумму.
Егерь выдержал прямой взгляд Сергея Васильевича. Мышковский глыбой сидел за столом, опершись на кромку локтями. Выражение лица его было туманным, непроницаемым. Охотники ждали, что он ответит им.