На коньяке рябина это — вещь!
Но лучше полдень на листе кленовом.
Настоянный до градуса хмельного
Июльский полдень благостен и вещ!
Белы тела расхристанных берёз —
Сулят искус за сауной асфальта.
И было б душно, горько и печально,
Когда б не лес с усладой древних грёз.
Душа Руси, Орды шальной улус,
Владимир-град на Клязьме златопламен!
Храм на холме и солнышко над храмом —
И днесь, и присно, и вовеки — Русь!
************************************************
15.07.94 г. по дороге из
Москвы во Владимир — чудо!
My beloved Moon…
Без визы перейдя границу
В шикарном аэропорту,
Я всё ж признал дотошным фрицам
Затем свою неправоту.
Пивнушки, банки и секс-шопы
У них на уровне таком,
Что млеет глаз на всю Европу
И к горлу подступает ком.
Проходят днём переговоры
С международными людьми,
А ночью Муна, сдвинув штору,
В постель ныряет, шер-ами.
И на спортивной той кровати
Я с нею грешно возлежу.
Ночь. Сиськолуние. Проклятье.
Лунатик — я, с ума схожу.
Луна — в пол-улицы, в полнеба.
Луна — со мной, луна — на мне.
Я — Нейл Армстронг, шагаю в небыль,
Чтоб прилуниться на Луне.
***********************************************
Мюнхен, ночь, полнолуние,
отель «Италия» (Tanya), 19.11.94 г.
Елабуга
Ела бугу от угла!
Баловалась, бля, гуляя,
Честь свою не берегла,
Груди к небу заголяя…
Луг, где белый олух Глеб
Спит под елью голубою,
Лог, где колосится хлеб
Надо мной и над тобою.
Бледен, счастье тороплю,
Глыбы-груди пахнут дынно.
Боже, как же я люблю
Тя, лежащую картинно!
Благо, прядь твоя со лба
Убегает чуть, не боле.
И опять моя губа
Напасется в сладком поле.
Лес и травы. Две версты
До Елабуги — за бором.
А над соснами кресты
Осияннейших соборов.
Нежу груди-купола
В сладком мареве истомы —
Видно, дикий мед пила,
Что храбра вдали от дома…
Слава Богу, сердце жгла!
Изголялась, гля, балуя,
Тем и Господу мила,
Аллилуйя! Аллилуйя!..
________________________
1991–1996 гг
Материк
Я — капитан материка, я знаю слово,
Которым можно сдвинуть и создать.
Плывет земная твердь-первооснова
Аки ковчег, чье имя — благодать.
Зол океан. Валы в безумном свинге.
Я навожу подзорную трубу.
Волнуюсь я за розовых фламинго
И безнадежно серых марабу.
И чувствую напрасность аргументов,
Что будет вечен ход земных хлопот.
Уходят постепенно континенты
В пучину разъяренных зыбких вод.
Когда-нибудь устану и изыду,
Волна накроет мостик и штурвал.
И канет вдруг во мраке Атлантида,
Которую для жизни создавал…
________________________________
Март 1996 года
#################################
Целина
(отрывок из неоконченной поэмы)
Запев
На брехни снова потянуло —
Я начал третий мемуар…
Без принужденья,
Не под дулом,
Не думая про гонорар.
Вчерась забёг Сазонов Женька
И вдруг, за рюмкой, как загнёт:
«Народ желает продолженья,
Хотит про мясо знать народ!»
Ну, знамо, раз народ желают, —
Я прихоть должен ту учесть.
И вот сижу, живописаю
Про целину, что стала цвесть.
Притом помощник Александров —
Уже на что учёный хрен —
И тот советует пространно
Всё изложить,
Коснувшись цен.
Как я докладывал вам выше
(Смотри два первые труда),
Я невредим из моря вышел
В те незабвенные года.
И, конспективно излагая
Морской души мужскую суть,
Я три момента вспоминаю, —
Всё остальное было муть!
Так вот, по первому вопросу:
История возводит в чин
Того безвестного матроса,
Что спас меня из злых пучин.
Второе.
Четко помню Тоньку
Из медсанбата.
В час ночной.
Бывало Лёня в Тоне тонет
В штабной палатке продувной…
Был фронт.
Был чувств накал рутинный.
Пел патефон про па-дэ-катр…
Приятно вспомнить Антонину:
Я был на ней, как Клеопатр!
Или, верней, как леопард!
И третье,
Ясное до жути
И видное лишь из Кремля —
Не победил бы маршал Жуков,
Коли б не Малая Земля,
И не мои ему советы
По телефону в час ночной,
И не дымок от сигареты
Над той палаткой продувной,
Которым были все согреты —
Солдаты, тыл и дом родной…
Не будь Иосиф гнусным дедом,
Чуть-чуть пообъективней будь,
Я б принимал Парад Победы —
Вот в чем истории-то суть!
Но я не мелочный,
Не склочник…
На юг бандеровский придя,
Индустриальной нашей мощью
Наполнил враз я заводья.
Ах, ДнепроГЭС,
Ах, край казацкий!
Ах, сталь, мартены, планы, шлак!..
Мне стало под конец казаться,
Что устаю я, как ишак.
И чтоб поднять немного тонус
Я стал все чаще отмечать
Бетонщиц,
Кадровичек,
Женок
Своих коллег,
Едри их мать!..
Красавицу из драмтеатра
Притом особо отмечал…
Приватное,
Сугубо, так сказать, кроватное,
Кто молод был — тот не скучал!
Днепропетровск.
Забавно вспомнить —
Я там витийствовал, как бог,
И возникали, значит, домны
В весьма короткий,
Сжатый срок.
Там, на проспекте Карла Маркса,
Я часто лично возникал,
И пробегали толпы маршем,
Когда я в праздник их скликал.
Мне те места вдвойне знакомы,
Там, за Днепром, — Днепродзержинск.
Теперь там памятничек скромный —
Я лично,
В сквере, словно джинн…
При Кормчем нас судьба мотала —
Такое времечко было́!
Оно же Сталина прибрало,
И стало на душе светло…
Но здесь — молчок!
Конец запеву,
Пора за первую главу!
Взбодрися, мысль,
Беги из хлева,
Как гусь на росную траву…