Глава 31
И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, — потом!
Александр Галич
Как и в прошлой жизни на меня (не успел толком удержать хвост удачи!) сыпятся неожиданности, могущие похерить возможности благополучия. Моя Мойра — абсолютно безличная необходимость, неподвластная даже богам. Короче, я встретил в вечернем ресторане Маневина. Того самого — организатора серии нынешних преступлений, среди которых квартира Ойстраха лишь частность. Естественно, он по мне скользнул равнодушным взглядом.
Во-первых, мы еще не познакомились: зона, большой срок, наше знакомство — все это осталось в другой реальности. И не исключено, что в этой он избежит случайности, пославшей его на тюремную шконку.
Во-вторых, достаточно мне подойти к нему с разговором и, убедив в своих знаниях будущего, присоединится к компании перераспределения народного добра, как я обеспечу себе богатую жизнь и, возможно, жизнь не нищей России с драконовскими законами, а в свободной Италии. Где со временем смогу посидеть в кафе на «Набережной Неисцелимых» за бокалом Кьянти[1] с самим Бродским!
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники — ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
И не будет в содружестве с интеллигентным вором в моей жизни тупорылых правителей, жирных «работников администрации», наглых продавщиц, дефицита туалетной бумаги, переполненных автобусов и всей нелепости советского строя, который с болью и кровью перерастет в рыночную экономику, получив в итоге неразвитый капитализм с коммунистической рожей!
Олег уселся за столик в углу ресторана, в тени и подальше от оркестра. Даже в этом мы с ним обладали схожими привычками. Я тоже выбирал места, чтоб спина была защищена и подальше от кабацкой музыки.
Мы дружили в зоне. А я по своей «поэтической» натуре в любовь и в дружбу кидался, как в детстве — в сугроб, отчаянно, с визгом и самозабвенно. Плохо лишь, что с любовью не повезло… Да и не могло повести, ибо нравились мне заведомо порочные, низшего статуса женщины. Все верил в контакт между принцем и пастушкой, где себя определял непременно принцем.
А вот друзья (их было трое за всю жизнь) попадались надежные. И один из них сидит за столиком и не ведает о моем существовании.
Что бы не сойти с ума от гаммы чувств я принял половинчатое решение — проследить за Олегом. Тем самым оставил себе время для того, чтоб окончательно принять сторону легального существования (долго очень ждать нормального времени, около 35 лет) или все же пойти по преступному пути (с неизбежной тюрьмой, как ни исхитряйся). Впрочем, благодаря близости к Хрущеву я нынче могу и на развитие СССР повлиять!
Эта мысль преследовала меня, пока следил за грабителем и своим виртуальным другом. (Многое казалось виртуальным — вся прошлая жизнь). Ну а когда Маневин исхитрился сбросить хвост и напасть на меня со спины — ударить по голове чулком, наполненным песком, то выбора в сущности и не осталось.
В блаженном помутнении сознания, в ватной слабости от сотрясения мозга я, лежа на «мягком» асфальте все же ухитрился выдернуть револьвер и засадить виртуальному персонажу пулю в ногу.
А потом меня выворачивала рвота, а Олег пытался встать, кусая губы от боли.
И подошли патрульные, которым успел сказать:
— Это — бандит, грабитель! Надо доставить в МУР к Чванову…
А потом раздолбанная «Волга» с красными крестами отвезла меня в больницу. Когда раздевался, оказалось что брюки мокрые.
— Обмочились, это при сотрясении бывает, — успокоил дежурный доктор. — Я скажу сестричке, постирает. Вы у нас командировочный, как вижу (я ему подал документы одной пачкой — слабость, спутанность сознания), так что медицинскую карту новую заводим. Потом, когда будете возвращаться в Вязьму, обязательно заберите и отдайте в свою поликлинику.
— У меня собака в гостинице, ищейка! — сказал я, сдерживая тошноту. — Надо позвонить в МУР Чванову.
— Позвоню. Вы не волнуйтесь. Сейчас мы вам укол сделаем и баиньки. Сон в вашем положении — лучшее лекарство.
Поутру они проснулись. Ну и я проснулся, а чего? Оказывается до сих пор лежу в изоляторе (или как еще эта палата на одного называется?). Лежу весь такой слабый, а сознание все перематывает сюжет слежки за грабителем. Как по-первости удачно следил, отставая на десяток шагов и удачно маскируясь прохожими. Но потом отвлекся на снегоуборочную машину, буквально на секунды отвлекся. И Олег скрылся от наблюдения. Я совершил стандартную ошибку неумелого сыщика — начал ускорятся, оглядываться и заглядывать во дворы и подъезды. Вот и пропустил удар.
«А как там собака!?» — молнией пробила память тревога.
Попытался встать, даже спустил ноги с кровати. Сразу затошнило, голова кружилась, будто я неделю квасил по-черному. Лег обратно…
— Ну как ты? — спросил некто над ухом. Оказывается я все же заснул, так заснул — будто впал в беспамятство. И пропустил визит Чванова.
— Ну так, Владимир Федорович, — ответил я, — смутно. Голова кружится.
— Чем он тебя приложил, наверное чулком с песком? — сказал Чванов. — На коже головы практически врач не обнаружил повреждений. Старая воровская методика, чтоб мокрушникам не стать. Как только у тебя сил после удара хватило оружие достать? Сразу видно — военная косточка.
— Собака, что с собакой? Она сутки не гуленая.
Послал я в гостиницу девушку. Наш сотрудник, собачница. С детства овчарками занимается. Светлана Позднякова, сержант.
— Ну слава богу, а то я волновался. А подпустила к себе, Джуля-то?
— Свету-то? Подпустила. Та к ней сразу с колбасой пришла.
— Ну а что с грабителем? Их там целая шайка с фальшивыми ксивами.
— Постарайтесь не употреблять воровской жаргон, не к лицу офицеру. Подозреваемый в госпитале под охраной, ждали, когда ты очнешься. Почему решили, что он грабитель?
Случайно услышал в ресторане обрывок разговора с подельником. Оказывается, они к Ойстраху не имеют отношения, они только по торгашам работают, список у них богатых торговых начальников. Я проследить хотел, да не удалось. Это у них, похоже, главарь. Он разработал план. И они собираются вскоре, переведя деньги в драгоценные камни, линять из страны через Югославию. Уже путевки должны быть куплены или вскоре приобретут.
— Линять? Интересное выражение. И что мы можем предъявить твоему подстреленному сейчас? Ладно, разберемся. Не так много Москвичей в турпоездку собирается. Только прокурор по подозрению не даст ордер на обыск.
— А если собака приведет с ограбленной квартиры к дому этого подранка?
— Хорошая мысль! Нам тогда и ордер не требуется. Ну ты отлеживайся, за овчарку не беспокойся. Там вон на тумбочке я тебе мандарины принес, редкость большая в это время года. На рынке купили, грузинские. Поправляйся.
Чванов ушел, а я продолжил лежать в сомнениях. Я же не знал, где хранят награбленное, Маневин никогда не уточнял детали. А он обычно все предусматривал, даже обыск.
Пришла медсестра, уколола в предплечье, капельницу поставила. Уже уплывая в покой, я подумал, что все выбрал новую дорогу новой жизни. Забавно, теперь буду бороться с криминалом так же активно, как в прошлом ему способствовал!
[1] Кья́нти — итальянское сухое красное вино, производимое в регионе Тоскана на основе винограда сорта Санджовез