Сон выдался обрывочным, нервным, она часто просыпалась. Болела спина и ноги. Крутясь и переворачиваясь, Ольга сама не заметила, как прижалась к спутнику. Стало немного уютнее. Фидус оказался теплый и умеренно мягкий, на его руку можно было удобно положить голову. Ольга поерзала в полусне, устраиваясь, и снова тихонько задремала.
Инквизитор пришел в себя. Девочка тихонько заскулила во сне, очень тонко и жалобно. Ей опять снилось что-то недоброе. Криптман погладил ее по светловолосой голове, мягко провел рукой по плечу, как свернувшегося котенка. Она и в самом деле казалась очень маленькой под боком у почти двухметрового инквизитора. Фидус прижал ее теснее, спутница по несчастью успокоилась, закусила, не просыпаясь, палец. Измученный инквизитор лежал, глядя в низкий, подсвеченный красным, потолок. Гладил очень храбрую и, кажется, очень несчастную светловолосую девочку. И думал о чем-то своем.
Глава 14
Глава 14
Ольга проснулась мгновенно, без переходов и периода сонной полудремы. Удивительно, если принять во внимание, насколько девушка вымоталась за минувшие дни. Ее разбудило ощущение. Нечто странное, как будто сквозняк овеял разгоряченное лицо. Или провели по щеке невидимым перышком. Чувство на грани осязаемого и даже самую малость за гранью, настолько невесомое, что его словно и не было. Но все же Ольга проснулась, открыла глаза, тихонько застонала, увидев ненавистную красную лампочку за толстой решеткой.
- Опять, - прошептала девушка. – Пора бы уж кому-нибудь нас спасти… Машина, выручай, на тебя вся надежда.
Хотелось пить, еще больше – есть, тело жалобно подвывало от боли в суставах и требовало хотя бы матрас, но все это было уже привычным фоном невзгод и лишений, к нему Ольга успела привыкнуть. И все же ... Что-то было не так. Смутное ощущение засело на краю сознания, не позволяя разуму нырнуть обратно в забытье. Ольга попробовала сосредоточиться и понять, что ее разбудило. Однако вокруг ничего, ровным счетом ничего не происходило. По-прежнему едва слышно жужжали лампы, источая кроваво-красный свет. Шипели трубы за бетонными стенами. Гудели отдаленные механизмы, поддерживая жизнь в обезлюдевшей Станции. Скорее даже не гудели, а передавали гудящую вибрацию через …
Стоп.
Нет, не передавали.
Вот именно – тишина. Или … Ольга не могла сосредоточиться и осознать то, что она чувствовала инстинктом, унаследованным от тысяч поколений диких пращуров. Это чувство было слишком глубинным, бьющим прямо в подсознание и самые древние части мозга. Воспринималось оно именно как противоестественная тишина, словно в мире что-то изменилось. Так древняя обезьяна не видела подкрадывающегося ягуара, но слышала, как затихают птицы вокруг. Пропало нечто естественное.
Что-то изменилось. Что-то происходило.
Или могло произойти.
После дремы зрение отказывалось фокусироваться, перед глазами все расплывалось. Крип шумно сопел рядом, навалившись торсом, прижав спиной ольгину ладонь. Кажется, парень спал, и снилось ему что-то очень скверное. А может боль вернулась и запустила когти в измученное сознание даже сквозь тяжелый сон. Или и то, и другое. Ольга, стараясь двигаться как можно тише, освободила руку. затекшие пальцы кольнуло возобновившимся током крови. Девушка моргнула, и ей на мгновение показалось, что низкий потолок шевелится. Красный свет мигнул, помрачнел, словно где-то прикрутили реостат.
Девушка почувствовала, как начинают дрожать пальцы. Капелька слюны поползла в уголке рта, тонкой струйкой испачкала щеку. Хотелось в ужасе кричать и вообще устроить отменную истерику. Крип, не просыпаясь, дернулся и застонал, похоже, его сонные демоны лишь крепчали. Ольга уставилась вверх, стиснув зубы и сжав кулаки. Все казалось нормальным, иллюзий пропала, как случайная иллюзий, обман зрения.
Секунды шли одна за другой, Ольга дрожала, неистово надеясь, что все это и вправду было только фокусом уставшего разума. А затем уже без всяких морганий и созерцаний уголками глаз низкий серый потолок прошел судорогой искажения, как волна помех на старом телеэкране. Замигал красный свет. Из шероховатой поверхности скользнули тонкие ниточки, похожие на свиную щетину. Они не росли, а буквально проявлялись в окружающей вселенной, как будто всегда находились тут, просто отставали от времени на долю секунды, а может наоборот – опережали на ту же долю. А сейчас выравнивались с мирозданием, проникали в реальность. И чем сильнее обозначалось проникновение, тем гуще и толще росла «щетина».