Берналь встал, коротко попрощался и вышел из кабинета. Картер продолжал сидеть.
— Вы не направите запрос на корректировку нашего табеля? — спросил он.
— Нет, — покачал головой Карлос. — Не стану вмешиваться в вашу судьбу, я всецело доверяю Этическому кодексу. Думаю, смерть товарища — достаточное наказание само по себе. Не забудьте навестить его семью, ведь он погиб из-за вашего просчёта.
Картер не стал ничего говорить в своё оправдание. Он и без того ощущал себя последней мразью в Граббисе.
Баркович уже ожидал в отделе приёма улик и находок. Напарник успел привести себя в порядок, умыться и причесаться. Теперь он выглядел даже лучше, чем с утра и мило беседовал с рядовыми техниками Обители, облачёнными все как один в просторные однотонные мантии с капюшонами. Оголять головы им не позволялось, дабы кураторы смен выделялись из толпы.
— Я сдал бутылку, — сказал Баркович. — Представь себе, настоящий пластик! Теперь они ждут записку.
Картер вытащил из кармана сложенный вдвое пожелтевший лист бумаги. Он не питал иллюзий, что тот настоящий. Скорее всего, репродукт, причём, давно просроченный, который мог исчезнуть в любой момент. Для Картера он потерял всякую ценность в тот момент, когда глаза увидели написанное. Голова ведь дана не только для носки шляп. Или капюшонов. Техники накинулись на записку, как голуби на покрошенный хлеб. Тут же вручную перенесли текст на чистую бумагу, производства АБОО. Картер невольно усмехнулся.
— Порядок? — спросил он.
— Поставьте метку в ведомости, коллапсар Картер. — Один из техников протянул ему электронный журнал.
Картер засучил левый рукав, поднёс татуировку коллапсара в виде скорпиона с вшитым в чернила личным кодом и поставил метку. С формальностями покончено.
— Я бы хотел сохранить за группой «БарКа» это дело, — сообщил он.
Баркович многозначительно взглянул на напарника. Этот взгляд можно было трактовать по-разному, от недоумения до солидарности.
— Без проблем, — ответил один из техников. — Приоритет у той группы, которая доставляет находки. Всего доброго.
Они зашагали прочь.
— Криптоматоны, — уверенно заявил Баркович, глядя им вслед.
После успешного посещения Свалки Картеру тоже полагался криптозаряд, поэтому он, не дожидаясь официального приглашения, направился в отдел терапии. Не только снаружи, но и изнутри, все Обители имели идентичное расположение отделов. Ничего футуристического или экстравагантного, что бы соответствовало высшей природе Обителей. Больше всего они походили на унылые и однотипные офисные помещения с коридорами и комнатами. Зато начинка и оборудование — другое дело.
В отделе терапии очередной техник считал информацию с татуировки Картера, после чего взял в руку стэн и пригласил коллапсара на кушетку. Картер снял пиджак, расстегнул рубашку и лёг. Техник поднёс дуло стэна, напоминающее перевёрнутый зонт, в район солнечного сплетения мужчины и нажал пусковую кнопку. Тело Картера на мгновение выгнулось дугой, точно от мощного электрического разряда, и снова опустилось на кушетку.
— Готово, — проинформировал техник, извлекая опустевший цилиндр из стэна.
Картер выждал десять секунд, согласно рекомендациям, затем быстро встал, оделся и вернулся к скучающему Барковичу.
Перед уходом они сдали коммуникаторы, наручники и стэны, оставив парализаторы при себе. Использование оружия в нерабочие часы допускалось лишь в случаях самообороны. Рабочий день закончен, но будничные дела ещё нет. Напарники жили в одном районе, но сегодня поедут по домам разными рейсами. На остановке, кроме них, пока никого не было.
— Мне следует навестить семью Сато, — сказал Картер. — Сообщить им, что произошло.
— Кого?
— Полицейского, который сегодня погиб.
— А, — протянул Баркович и добавил, подумав: — Но ты не обязан этого делать. Всю информацию им направят…
— Знаю, — жёстче, чем следовало, перебил Картер. — Я знал его. Он точно так же не был обязан помогать нам, но спас наши шкуры.
Баркович ничего не ответил. Он молчал целую минуту, потом неожиданно произнёс:
— Мне кажется, я уличил Ди в использовании трэша.
Картер почувствовал, как натянулась кожа на лице.
— Что? С чего ты взял?
Ему не хотелось верить услышанному. Особенно, если такое обвинение выдвигал Баркович.