Процессия прошла Срединной улицей, миновала поворот, площадь Быка и вышла к площади Паламы. Крисп заскучал. Даже всенародная любовь может донять в таком количестве. Но он все равно мужественно продолжал улыбаться и махать рукой. Если император слышал всю дорогу одни и те же славословия, то для каждого из зрителей парад был новым и удивительным. И Крисп старался сохранить это впечатление.
К тому времени, когда он все же выехал на площадь Паламы, солнце вскарабкалось почти до зенита. Почти всю ее, как и обочину Срединной улицы, забивала толпа. Хрупкий строй солдат и стражников удерживал толпу, чтобы та не захлестнула предназначенный для парада центр площади.
Близ Вехового Камня возвели деревянный помост. Там Криспа ждал бритоголовый седобородый человек в синей с золотом парчовой рясе. Император подъехал к помосту. Поймав взгляд священнослужителя, Крисп едва заметно кивнул. Савиан кивнул в ответ. Выглядел он весьма почтенно — как в свое время Пирр и Гнатий. Как сказал сам священник, насколько ему подойдут патриаршие сапоги, покажет время. И все же первый взгляд на нового патриарха вселил в Криспа надежду.
Лестница на помост находилась со стороны красного гранитного обелиска, от которого отмерялись расстояния по всей империи. Гейррод придержал Прогресса, пока Крисп спешивался.
— Спасибо, — сказал император.
Он шагнул к лестнице и замер. Голова Гнатия еще лежала у подножия Вехового Камня рядом с табличкой, описывающей его преступления. После нескольких недель под дождем и ветром без таблички голову было не узнать. «Сам виноват», — подумал Крисп мстительно и спокойно, неторопливо взошел на помост.
— Ты победил еси, Крисп! — воскликнул Савиан, когда император поднялся наверх.
— Победил еси! — откликнулась толпа. Савиан распростерся перед императором, коснувшись лбом грубо оструганных досок.
— Встаньте, пресвятой отец, — сказал Крисп.
Патриарх поднялся на ноги. Повернувшись лицом к толпе, он поднял руки в благословении и прочел символ веры:
— Благословен будь, Фос, владыка благой и премудрый, милостью своей заступник наш, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.
Крисп повторял молитву за ним вместе с бесчисленным множеством собравшихся на площади. Голоса вздымались и опадали, как прибой. Криспу показалось, что если бы он несколько раз прослушал эту титаническую молитву, то понял бы, как жрецы-целители и чародеи впадают в транс.
Но, вместо того чтобы повторить символ веры, Савиан обратился к толпе, забившей площадь Паламы:
— Мы называем нашего Автократора наместником Фоса на земле. Обычно эти слова кажутся нам лишь фигурой речи, приятной выдумкой, даже лестью человеку, восседающему в Тронной палате. Ибо мы знаем, что, хоть и правит нами, он лишь человек и наделен всеми человеческими недостатками.
Но бывают годы, народ видесский, когда мы видим, что пышный титул — это не просто название. И такой год мы пережили только что. Великое зло надвинулось на нас с севера, и лишь милостью бога благого смог наш заступник одолеть его.
— Ты победил еси, Крисп! — Клич пронесся над площадью.
Савиан, не оборачиваясь, покосился на Криспа. Тот помахал, и крики еще усилились. Крисп помахал снова, требуя тишины. Шум медленно утих.
Патриарх продолжил речь. Крисп слушал ее вполуха; ему хватило начальных фраз, чтобы понять — такого человека, как Савиан, он и хотел видеть в синих сапогах: умного, богобоязненного и в то же время помнящего, что император есть высшая власть в Видессе.
Вместо того чтобы слушать речь, Крисп разглядывал толпу на площади, а заодно и парад. Полк за полком выходили на площадь. За его телохранителями и разведчиками Саркиса шли северяне, перешедшие на видесскую службу. За ними ехал полк Богорада, остановивший халогайских конников. За ними — отряд моряков Канария: без дромонов старшего дрангария северяне спокойно пересекли бы Астрис и ждали бы на северном берегу удобного момента вторгнуться в Кубрат вновь. Отряд армейских музыкантов, игравших всю дорогу по Срединной улице, смолк, выйдя на площадь, чтобы не заглушать Савиана.
Патриарх завершил свою речь в тот миг, когда последний отряд вышел на площадь.
— Теперь, — произнес он, указывая на Криспа, — пусть сам император расскажет вам о преодоленных опасностях и об одержанных победах. — С глубоким поклоном он пригласил Криспа выйти вперед.
К речам Крисп относился как к сражениям: часть служебных обязанностей, без которой он мог бы и обойтись. Напыщенные придворные будут вместе с народом вслушиваться в его слова, усмехаясь простецким оборотам. «Тем хуже для них», — подумал он. Крисп брался за речи, как за вооруженных противников, — он атаковал их всеми силами. Не самый элегантный подход, зато эффективный.
— Народ города, отважные солдаты Видесса, мы одержали великую победу, — проговорил он. — Халогаи — отважные воины. Будь иначе, мы не позволили бы им служить императорскими телохранителями. Поприветствуйте же северян, бившихся за меня и империю. Сражаясь со своими сородичами, они остались верны мне. Если бы не их отвага, мне не довелось бы держать перед вами речь сегодня.
Он взмахнул рукой в сторону своих телохранителей и хлопнул в ладоши. Полки, собравшиеся на площади, присоединились к нему первыми: они видели северян в бою. Но аплодисменты заполняли площадь неохотно. Некоторые телохранители ухмыльнулись, другие с непривычки к столь бурному восторгу смущенно переминались с ноги на ногу.
— Поприветствуем же и наших храбрых солдат, впервые в истории одолевших неукротимых северян. Некоторые из халогаев, которых вы видите перед собой, — их пленники. Другие же по доброй воле присоединились к видесской армии, когда их вождь Айкмор сдал Плискавос — они поняли, что мы лучшие воины!
И снова солдаты подхватили аплодисменты первыми. Многие кричали: «Да здравствуем мы!» Толпа присоединилась к ним охотнее: славить собратьев-видессиан было куда как приятнее, чем иноземцев, даже иноземцев на имперской службе.
— Но не одни халогаи угрожали нам, — продолжил Крисп, когда шум немного приутих. — Против нас боролся и колдун, предавшийся Скотосу. — Как всегда в Видессе, имя черного бога вызвало сначала недоверчивый вздох, а потом глубокое, внимательное, почти испуганное молчание. — Сказать по правде, — кинул Крисп в эту тишину, — проклятый злодей причинил нам больше горя, чем все его халогаи. Но чародеи коллегии сумели в конце концов рассеять его злые чары, а одна из них, отважная чародейка Танилида из Опсикиона, сломила его власть, хотя и сама погибла в сражении с ним.
По площади пронесся вздох. Женщины заплакали. Несколько солдат выкрикнули имя Танилиды. Все, как и должно быть. «Малая доля того, что она заслуживала… «
— Мы одержали важную победу, — произнес Крисп. — Кубрат вновь наш; дикие кочевники больше не будут грабить земли к югу от гор. Река Астрис широка и глубока. Варварам непросто будет пересечь ее, чтобы вновь украсть наши земли. С этой победой Видесс получил новые силы. Это не поддельный триумф, вроде тех, что вы видывали в прошлом. — Он не смог удержаться от того, чтобы не поддеть Петрония, представившего свою неудачную западную кампанию как великую победу над Макураном. — Видессиане, в честь такой победы вы заслуживаете большего, чем простой парад, — провозгласил Крисп. — А потому я объявляю следующие три дня праздничными во всем городе! Радуйтесь!
В этот раз простонародье на площади хлопало в ладоши дольше и охотнее солдат.
— Да, будет с вами Фос! — проорал Крисп, перекрывая шум.
— Да пребудет Фос с вами, ваше величество! — отвечали ему.