Девушка подняла взгляд и встретилась с пронзительными черными глазами, смотрящими прямо в душу. — Разве ты не согласна, дитя мое?
— Я не раб, а дочь.
Спорить с верующим, которым и оказался молодой человек, совершенно не хотелось, тем более, скажи она, что атеистка или не верит в общепринятых Богов, парень бы только начал вести свою проповедь, пытаясь затянуть в неинтересную ей религию.
— Вот оно как. — Парень коротко засмеялся, а после наклонился к ее уху, заставляя вздрогнуть и напрячься. — Тогда посмотри наверх, дитя, и скажи еще раз, что веришь в славянских Богов.
Вновь взгляд вернулся к вершинам, но так ничего и не нашел. Тот же камень, тот же яркий, болезненный свет, та же муть перед глазами.
— Я не вижу. Мое зрение немного плохое. — Она пыталась говорить ровно, не высказывая паники, но тело стало немного дрожать, и парень, кем бы он ни был, не мог не заметить этого, пока его руки лежали на ее плечах.
— Глупое, слепое дитя. Мы находимся в Божественных чертогах, а на вершине едва различны фигуры Бога и его ангелов.
Одна из рук поднялась к шее, а после к щеке, пытаясь направить неверующее дитя в правильную сторону. Девушка стряхнула оцепенение и шагнула вперед, убегая от нежеланных прикосновений.
— Знаете, я, наверное, пойду.
Девушка стала двигаться спиной вперед, держа странного парня в поле зрения.
— Смотри куда прешь! Уродина… — Девушка все же налетела на кого-то, сидящего на корточках, и перелетела назад, больно ударяясь затылком и копчиком.
На глазах стали наворачиваться слезы. Было просто и незатейливо по-человечески страшно и обидно. Вокруг творилось какое-то безумие, хаос, а в душе разгоралась паника, и все были против всех. Все были против нее.
Светловолосая, прекрасная, словно сошедшая с обложки журнала, женщина в шелковом пеньюаре голубого цвета презрительно окинула ее взглядом и поспешила покинуть это место. Цокот каблуков словно гвозди вбился в ее череп, вызывая приступы мигрени.
«Я хочу проснуться! Почему я никак не могу проснуться?»
Девушка, словно маленький котенок свернулась на полу, прикрывая голову руками и притянув колени к груди. Словно мантру она повторяла заветные слова, чувствуя, как толпу поглотила негативная волна, которая заставила их начать драку все против всех. Ее пинали, проходились по ее телу и падали. В какой-то момент ее даже пытались поднять за волосы, но когда она только сильнее и громче заревела, ее оставили в покое.
Ее нет. Если закрыть глаза и прикрыться руками, то тебя нет.
Новые раны, новые синяки. Рядом пролилась кровь и упали выбитые зубы. Находиться дальше было просто опасно, а потому девушка собрала все свои силы и мужество, чтобы с трудом встать на колени и поползти, туда, где кричали девушки — к стене. По крайней мере, те не дрались, предпочитая кулакам едкие слова. Но как оказалось, в женском стане тоже было неспокойно. Некоторые девушки вцепились друг другу в волосы и пытались расцарапать лицо.
— Эй… Псс-с… — Выискивая безопасное место, девушка увидела, как черноволосый подросток, зазывала её к себе.
Испытывать судьбу новыми знакомствами уже не хотелось, но и оставаться на пересечении боевых линий — тоже. Поэтому она и поползла, присаживаясь рядышком. На её новой знакомой был надет огромный джинсовый пиджак.
На немой вопрос, возникший в её глазах, девочка посильнее закуталась, пытаясь спрятать такие же голые, как и у нее, ступни.
— Я сплю голой… Ужасно, верно? — Вопрос явно касался ситуации, но и первый вопрос ей был не ясен, именно поэтому девушка кивнула, пытаясь отрешиться от ситуации и просто ждать развязки.
Запоминать лица она даже не пыталась, зная, что без очков просто не разглядит их, а во сне, если это сон, запомнить лица просто невозможно.
— Меня Алекс зовут, а тебя?
— Тони.
«Алекс… Сокращённо от Александра? Или Алексия? А возможно её имя реально Алекс, и она американка.»
Тони издалека наблюдала за происходящим, радуясь, что нашла островок спокойствия. Изучение обстановки дало свои плоды, позволяя увидеть, что хаос творится только в центре и в большинстве своём среди более старшего поколения. Как ей казалось, молодёжь вела себя более спокойно, создавала группки по несколько человек и стоя у стены, или вовсе подпирая стенку в гордом одиночестве.
Людей тоже оказалось не так много, как показалось на первый взгляд, хотя сказать точное количество Тони не могла.