Мама ушла, утащив в стирку импортный комплект из кристалийской рубашки и костюма, а я захотел взглянуть на себя в зеркало, чтобы выяснить, что же на мне сейчас такого жалкого нарисовано, если уже нельзя уши накрутить, как следует, за полную утрату совести и школьной формы в придачу.
— Здравствуй, душенька. Выходи на разговор, — позвал я, глядя на отражение с потухшими глазками.
Зеркало всё повторило, отразив моё плачевное состояние, а вот душенька, по всей видимости, взяла выходной.
— Звякнешь, когда поговорить захочешь, — отмахнулся я от зеркала и начал одеваться в домашние и такие родные вещи озорника и гуляки по осенним улицам Армавира.
— Какое сегодня число? — спросил я маму, не найдя на положенном месте отрывного календаря. — Где календарь?
— Не нужно было его Серёге давать. Он его «прочитал». От начала и до конца прочитал. Теперь его Туман дочитывает, — поведала мама о бесславной кончине моей надежды на прозрение.
Я воспользовался заминкой и прошмыгнул во двор. Какая была погода, какое число, какой день недели, ничего из этого я не знал и боялся ещё сильнее расстроить маму с её жидким луком и горем со стиркой.
Серёжка, притопал со своей работы и уже вовсю трудился с Туманом. Несколько мелких клочков календаря валялись здесь же. «Кто-то, заменяя меня, получил взбучку за календарь, а отыгрался на Тумане. Поэтому он не встретил меня щенячьей лаской», — решил я, что догадался обо всём сразу и, взяв брата за руку, крикнул маме:
— Мы на улице. Гуляем, пока папку не встретим.
Привёл Сергея к Павлу как раз вовремя, когда колосс рокотал своими «бум-бум-бум», а Угодник что-то разглядывал у него под сиденьем. Дед царствовал на штатном месте, и из всех нас получилась идеальная мирная картина.
— Родня у меня! — встретил Серёжку Николай и, забросив мотоциклетное занятие, подхватил племянника на руки. — А ты чего такой?
Он перестал возиться с братом и пристально всмотрелся в мою физиономию.
— Дед, видишь? Наш герой вернулся домой, — невесело сказал Угодник, а потом о чём-то с ним зашептался и опустил Сергея на землю.
Я не стал к ним прислушиваться, а сам начал выгуливать маршировавшего братишку по улице.
— Эй, ветеран бедовых походов. Рассказывай, почему такой пасмурный? Что-то со сменщиками не так? Натворили, убежали, и хвосты свои поджали? — спросил Угодник, пытаясь меня взбодрить.
— Всё нормально. Я один только неправильный. Прибыл в несоответствующем обмундировании. Их взрослый костюм прихватил и по пути уменьшил. Получился фрак-смокинг неясного покроя и расцветки, как платье у троюродной сестры Светки. В школу теперь в нём ходить буду, — поведал я об очередной напасти.
— Мамка из-за этого лютует? Не должна, вроде. Беседовал я с ней о твоём воспитании, — сказал Николай. — С формой я всё улажу. Ещё какие сюрпризы вместо победного приза?
— Пока никаких, — ответил я, а Угодник снова зашептался с дедом.
Павел закивал головой, о чём-то соглашаясь с Угодником, тот вскочил на монстра, газанул раз-другой и укатил солидно и неторопливо по дедовой улице в сторону «Родины».
— Иди сюда, воспитатель, — позвал меня дедуля. — Поговорим за жизнь.
Я изловил Серёжку, пытавшегося перекричать и догнать Байка Давидовича, но так и не сумевшего, ни того, ни другого, и присел с ним на американскую лавку.
— Николай за формой. А мамке скажи, что прежняя утрачена при совершении благой миссии, — раскрыл дед тайну перешёптываний с Угодником. — Никола поддакнет, ежели что. Не получится у него, тогда я своим костылём поддакну так, что небо содрогнётся. А та кацавейка, что на тебе была, скажешь, выдана на замену для возвращения в родные пенаты.
Получится, что соврал, но и правду сказал тоже. В голове у неё всё спутается, а мы выпутаемся.
— Она думает, её с меня хулиганы сняли, а тот костюмчик из жалости одолжили. А я ей ни «да», ни «нет», так и не сказал. Горе, говорит, я у неё. И луком обзывает, — поведал я о страданиях, дождавшихся витязя в чужой «шкуре» на пороге родного дома и родного мира.
— Обо всём этом через неделю поговорим. Так Угодник просил сделать. А покуда, адаптируйся к обстановке и замахивайся на следующий поход. Школу, опять же, поправить нужно, чтобы всё по уму. И не в головах, но и не в хвосте. Уловил? — инструктировал дед, забегая вперёд с планами на мой счёт.
— Меня уже вся команда дожидается со сказками. Одиннадцатый сейчас с три короба наврёт, а мне потом оправдываться. Завтра же нужно сходить к ним, — высказал я пожелание, выполнять которое совсем не хотел.