Вздохнув поглубже, привычно чеканя шаги, я отправился сквозь ракушечную стену, сквозь всё, что попадается по пути к подземной пещере. Потом начал громко считать «ать-два, ать-два», надеясь услышать эхо от стен, чтобы вовремя остановиться.
Наконец, все ощущения стихли, и я расслышал отзвуки испуганного детского голоса. Сразу стало себя жалко, почти до слёз, которые и без того продолжали сочиться из распухших век.
— Девчушенька-душенька! — запричитал я что было сил. — Стихия миленькая! Пришли за мной свои лианы. Попроси их, чтоб не сплетались в лесенку, а схватили меня за шиворот и вытащили наверх к тебе в гости. А то у меня не только опухшие глазки, а ещё и сломанные кости.
Не успел попросить, как услышал сзади шорох и подумал, что это вышел из стены напарник по приключениям. Но быстро осознал ошибку, когда почувствовал прикосновение шершавой лозы, которая примерялась, как бы выполнить мою просьбу, чтобы не добавить к имевшимся несчастьям чего-нибудь виноградного.
Когда смело поднял руки, целиком передавая себя в распоряжение живых верёвок, удивился: «Что-то эти ребята слишком быстро сегодня».
Страх на меня напал, только когда моё заплетённое величество слегка придушили лозами и потащили вверх. Да и то, страх был не совсем моим. Мой, просто, смешался с воплем и ужасом Александра-третьего, узревшего совсем не библейскую картину.
— Что делается! Только от хоккеисток спаслись, а тут уже другое чудо-юдо накинулось? — раскричался он, испугавшись за меня и себя.
— Я сам такое путешествие выклянчил, — успокоил я друга. — Ты же хотел узнать про пещеру? Хотел. Кушай теперь на здоровье.
Когда продолжил взмывать вверх, смотреть на происходившее даже не пытался, зато картина со стоявшим внизу близнецом, так и встала перед глазами.
«Жуткое зрелище. Павел бы не одобрил. Но делать нечего. Мало было рёбер, так меня ещё и ослепить умудрились».
— Полегче, извозчики, — пожурил лиан, когда стукнулся головой о ракушечный свод и не вписался в дымоход с первого раза.
— С одиннадцатого. С одиннадцатого! — опять заверещал напарник обезумевшим голосом.
— Что с одиннадцатого? — разволновался я. — Ботинок его нашёл или что другое?
— Вышли мы из одиннадцатого мира. Я забыл, о чём ты просил, когда увидел тебя в виноградных путах, — проорал друг снизу. — Меня тоже туда поднимут?
— Не испугаешься живого винограда?
— Не испугаюсь. Наоборот, тут внизу страху больше натерплюсь, — заверил собрат, когда меня уже вытащили в неизвестный по счёту мир и осторожно поставили на ноги.
Глава 2. Стихийное исцеление
— Где тут красавица писаная, к избушке приписанная? По прозвищу Стихия, которой сложил стихи я? Я снова к тебе в гости, залечить поломанные кости. Исцелить глазки и послушать сказки. Пусть не складно, зато не старушка ты вовсе. Станешь предо мною? А то глаз сам не открою. Я, как ты помнишь, посредник двенадцатый смирный, покалеченный шутками мирными, — лепетал я всё, что приходило на ум, понадеявшись на снисхождение девчушки.
— Отворяю глаза твои. Открываю тайны свои, — услышал прямо перед собой Стихию.
— Почему не радуешься? — почти разочаровался я, не услышав её звонкого смеха.
— Эк, тебя потрепало. Пошли, у клумбы тебя покалечим, а потом залечим, — грустно пошутила подружка.
— Там ещё один фрукт. Я его в поводыри нанял. Кстати, очень просил с тобой повидаться, — хохмил я, пока девчушка вела меня куда-то за руку.
— Он к чудесам готов?
— Он же из Далания, так что весельчак. И мне теперь главный помощник.
— Вызову моему обучил? — спросила подружка.
— Не успел. Слишком много навалилось с утра, — ответил я и погрустнел, вспоминая последние злоключения.
— Знаю. Давно вас жду, — тоже безрадостно вздохнула кудесница. — И лесенку заранее приготовила. Только вот не думала, что такой красивый ко мне явишься. Да ещё и складно так…
— Ой, — вскрикнул я. — Про Александра из Татисия ничего не слышала? Не у тебя он квартирует?
— Не было никого, — ответила Стихия. — А что, пропал?
— Ещё как пропал. Башкой об асфальт, и ни пятнышка. Что же теперь будет?
— Ладно-ладно, — перебила меня девчушка. — Посиди на лавке. Я к пещере, гляну, что там с твоим помощником. Когда придёт, обучи его вызову. Если он в себе, конечно. Я потом к Кармалии с докладом. Кстати, где беда? Что говорить Угоднику?
— В одиннадцатом мире. У Татисия. Вроде женщина это. Лежит в Третьей больнице. А вот где живёт… Или жила… Или умерла…