13. Квинт Гладиатор
Итак, Эбуций шёл в составе похоронной процессии. Аппий не поскупился: на похоронах должны были драться три пары гладиаторов. Две из них были смешанными: собственный гладиатор хозяина и срочно купленный раб, явно предназначавшийся на роль жертвы. В третьей же должны были сойтись Евгений и Круделий.
На счету Круделия было двенадцать выигранных боёв. У Аппия он служил не только гладиатором, но и палачом, пытая пленных, у которых надо было срочно получить сведения, или казнимых рабов: консуляр был расчётливым хозяином, и, если уж приходилось убивать раба, делал это не в пылу гнева и максимально эффективно для устрашения остальных. Да и в боях рудиарий прославился тем, что старался не просто убить соперника╦ а сначала изувечить, затем ранить его максимально мучительно, а затем уж добить, поиграв с ним, как кошка с мышкой. Впрочем, домашние кошки римлян ещё не приручили.
Бои состоялись на Марсовом поле. В первом из них хозяйский секутор (гладиатор с мечом и щитом) быстро прикончил неумелого ретиария с трезубцем и сетью, а во втором, наоборот, умелый ретиарий махавшего мечом, как палкой, секутора. Граждане были недовольны: бои оказались явно халтурными. А ведь собралось более десятка тысяч народу, включая почти всех сенаторов. Пришёл даже сам диктатор.
Эбуцию дали снаряжение ретиария, а ведь тренировался он в битве с мечом. Видимо, в качестве издевательства и чтобы продлить мучения врага, ему положили и доспехи, которые в своё время дал Аппий в долг и которые вернулись к нему за бесценок. А вот Круделий получил снаряжение скиссора, отличавшееся от секуторского тем, что в левой руке вместо щита было нечто типа больших ножниц, чтобы терзать противника, нанося неглубокие, но мучительные раны и вырывая куски тела.
Неожиданно пришло решение. Не надевая доспехов и не беря в руки оружия, Евгений вышел в середину круга и заявил: «Я готов». Круделий, полностью экипированный, расхохотался добрым смехом (у хищника, который смотрит на обречённую жертву, отрицательных эмоций и злости нет) и двинулся на него, предвкушая забаву.
Евгений вошёл в боевой транс и начал уворачиваться, постепенно выводя противника из себя и ловя момент, когда тот потеряет равновесие. Через несколько минут взбешённый Круделий, которому не удалось нанести ещё ни одной раны и над которым уже начали насмехаться зрители, поскользнулся, и моментально правая рука его оказалась сломанной. Но в левой были грозные ножницы, и противник успел нанести Эбуцию глубокую рану на ноге, из которой хлестала кровь, но движений она, слава Марсу, не сковывала. Медлить было больше нельзя, и, вновь выведя противника из равновесия, Евгений вырвал его гениталии. Народ потребовал прикончить раненого, да сейчас это было скорее милостью. Евгений раздробил Круделию горло ногой.
Кровь остановили, и восхищённые народ и сенаторы потребовали свободы Эбуцию. Диктатор провозгласил его свободным. Аппий воспринял это с каменным лицом: всё было по закону. Но тут Эбуций неожиданно для всех попросил Мания Валерия:
— Диктатор, можно обратиться к тебе с просьбой?
— Имеешь право, как герой дня.
— Объяви, что я не считаюсь рудиарием, поскольку я не брал гладиаторского оружия и не надевал гладиаторских доспехов. Я не хочу, чтобы меня считали презренным отбросом и называли гладиатором.
Народ зааплодировал, а Валерий на минуту задумался:
— В пылу ссоры всё равно тебя будут так называть. Раз уж не избежать опасности, нужно превратить вред в пользу. Я присваиваю твоему роду cognomen Гладиатор, который для тебя будет agnomen. Поэтому тебя никто не сможет оскорбить этим словом.
Итак, полное имя теперь стало Квинт Эбуций Фефилий Гладиатор, а дети, если они появятся, будут Эбуции Гладиаторы. Действительно, теперь это слово не бесчестило. Ведь позорное прозвище «скотина» превратилось в почтенный cognomen Брут.
— Слава Квинту Гладиатору! — кричали зрители. Теперь Евгения все будут называть именно так.
И тут у Квинта Гладиатора неожиданно зачесалась интуиция, подвигнувшая его ещё на одну дерзость. Он попросил ликоподия для жертвы, и улыбающийся Валерий пожаловал ему щепотку ладана. Герой дня демонстративно поднял доспехи, подошёл к алтарю Марса и сказал:
— Я принимаю перед лицом бога Марса дар, преподнесённый мне консуляром Аппием Клавдием Сабином со словами: «Salus patriae suprema lex» (благо Отечества — высший закон) и возжигаю в знак этого и во искупление того, что в момент преподнесения дара у меня не было рядом алтаря Марса, чтобы достойно возблагодарить бога за данное по воле его благо, в жертву Марсу этот ладан и клянусь использовать полученное вооружение во благо Отечества и не во вред дарителю.