«О светлая богиня радости и плодородия! Перед твоей силой порою склоняется даже царь богов Юпитер. А сейчас перед нею склонился властитель великого города. Даруй ему счастье в любви на все времена, любовь самых красивых женщин, которым я недостойна даже прислуживать, мощь ума и воли, силу чресл и плодовитость семени, прекрасных дочерей и добрых сыновей всему его роду. Убереги его от тех женщин, которые отдаются не телом и душой, а хитростью и коварством, которые не жертвуют тебе свою чистую радость и не дают её мужу славному, а ищут выгод и злодейств. Дай мне силу и умение доставить ему такую радость, которой он достоин, а ему силу испытать её в полной мере и выйти из схватки любви таким же победителем, каким он вышел из войны».
После жертвы Вергилий подарил Вуллии золотой браслет и сказал:
— Ты сейчас связана клятвой и обетом богине. Иначе бы я выкупил тебя немедленно. Просить тебя в качестве доли добычи позорно. Но я буду иметь право одной из первых покупок на распродаже, договорюсь с другими, куплю тебя с дедом твоим. Ты будешь у меня этрусской танцовщицей, а Суллий доживёт свой век в спокойствии и довольстве.
У этрусков не только мужчины, как у греков, но и женщины, особенно знатные, показывались нагими. На праздниках танцевали нагие танцовщицы. У греков женщины, в отличие от мужчин, не обнажались публично. Исключениями были спартанки, критянки и фессалийки, сохранившие древние обычаи, которые, видимо, вместе с древней эллинской религией унесли с собой и этруски.
А затем император, знавший язык вольсков, поговорил с дедом и успокоил его, что его внучка не шлюха, а служит богине. Суллий просто ожил и даже стал сам выходить из дома, опираясь на палку.
После этого Вуллия просто расцвела: перед нею открывалась ясная перспектива в жизни, и в будущем она стала уверена.
Теперь Вуллия стала всё чаще вызывающе поглядывать на Квинта, который ещё не приносил жертвы. А над Квинтом воины подсмеивались: «Врагов не боится, Аппия не боялся, а перед женщиной робеет. Может быть, тебе в боях уды повредили?» Однажды утром она, помолившись по-вольски, просто обняла Квинта, и ему пришлось пойти с нею, конечно же, сначала помолившись в сердце Богу, имя которого неведомо. Перед тем, как войти в дом, Квинт воскликнул:
— Бог, имя которого неведомо людям, помоги мне!
А в уме Евгений добавил: «То есть прости меня за то, что я воззвал к Тебе в такую минуту!» Он счёл, что это не нарушение культурного эмбарго. Ведь в Риме позже был даже алтарь Неведомого Бога. Ничего страшного, если он появится раньше, чем зафиксировано в писаной истории. Ведь трибуны тоже появились раньше.
После двух часов жаркой страсти Вуллия вышла и заявила:
— А говорили, что он герой! Он всю меня облизал, а как мужчина оказался ничем!
Квинт подскочил, выбежал наружу и закричал:
— Посмотрите на её вульву! Она не в слюнях, она переполнена семенем!
И действительно, семя текло по бёдрам. Воины засмеялись.
Вуллия заплакала:
— Богиня, я верно служила тебе и сейчас просила твоей помощи. Почему же ты мне не помогла?
Раздались ехидные голоса:
— Значит, бог, которому дал обет Квинт, сильнее.
А после этого Анний отошёл с Квинтом в сторону и грустно сказал ему:
— В бою ты знаешь, когда надо вовремя отступить и укрыться за спинами других, и от этого тебя трусом не считают и подвиги твои лишь ещё больше превозносят. А в жизни ты этого не умеешь. Ну ладно, Аппий уже обещал тебе наедине перед богами вечную вражду. Но, если бы он связал своей клятвой род свой, то сородичи следовали бы ей крайне неохотно. А теперь они с превеликим удовольствием подставят тебе ногу при первом удобном случае, а то и убьют из-за угла. Одержав победу, ты восстановил против себя целый род. И с Вуллией ты наделал ошибок. Ты не понял, насколько это незаурядная женщина, а такие не прощают, если кто-то пренебрёг ею, особенно если этот человек ей нравился. Ты не дал ей одержать победу и сегодня, а опозорил её. Посмеялись бы над тобой. Но ведь все слышали её стоны, и многие сразу понимали, что она хитрит. Она удовлетворилась бы своей местью и, вероятнее всего, успокоилась бы. А теперь она твой смертельный враг. Да и Вергилий ведь к тебе уже почти как к другу относился, видно, допёк его этот Аппий.