Ответа от высших сфер не последовало.
24. Кориолан
Назревавшая война наконец-то разразилась. Консул Коминий созвал войско. И одновременно посыльный принёс опечалившую всех весть, что старый мудрый Менений Агриппа, примиривший плебеев с патрициями, умер, и что у семьи его не хватает денег на достойные консуляра похороны. Все плебеи Рима скинулись по грошу, а вот патриции не дали ничего.
Ученики хотели бросить жребий, кому оставаться защищать склон и семью наставника. Но Квинт, взвесив всё, затем выпив большую чашу вина и перепроверив с помощью интуиции, принял решение:
— Квинтипор и Авлипор, возьмите мечи, копья, щиты, пращи и кожаные доспехи. Будете защищать от мародёров наш склон. И волки помогут, — улыбнулся наставник, почувствовав, что это не будет наглой ложью.
Рабы с радостью вооружились. Хозяин у них был добрый, наказывал только за дело, работу давал посильную, кормили их досыта. Хозяйка тоже была ему под стать, а сынишку они просто полюбили. Развратиться они ещё не успели: ученики бы им не дали, да и хозяин внушал уважение и значительную толику суеверного страха. А теперь открывается прямая дорога в вольноотпущенники.
Небольшой отряд Квинта (четверть сотни), вооружённый отличным, зачастую нестандартным, оружием, с песнями шёл в Рим. Трое из его учеников были готовы метать боло, ещё трое — звёздочки. Вместо копий у большинства были или посохи, или «голые руки», снабжённые нунчаками, бронзовыми кастетами или просто каменными тяжёлыми браслетами, сделанными по руке хозяина и укреплёнными на ремнях типа тех, что использовались для кулачного боя. К отряду Квинта подтягивались отдельные воины и семьи, уходившие под защиту городских стен.
В Риме к Квинту подошёл молодой патриций: Гней Марций.
— Знаменитый Квинт Гладиатор, я хотел бы учиться у тебя.
Отряд с ожиданием смотрел на наставника.
— Гней Марций, ты патриций. У нас плебейское содружество. Если хочешь учиться, пусть тебя усыновит плебей. Могу я.
Поражённый и разозлённый Марций отошёл. Ученики и окружающие плебеи поздравили Квинта. А он понял, что нажил ещё одного врага.
Набор в армию проходил в обстановке всеобщего энтузиазма. Сформированные легионы двинулись к границе с вольсками. Квинт теперь уже был третьим центурионом первого манипула в своём легионе.
Пока шли, из разговоров выяснилось, что энтузиазм энтузиазмом, а положение в Риме, в перспективе угрожающее. Из-за революции большинство полей осталось незасеянными, и цены на хлеб уже начали расти. Но это ещё добавляло воинственности: хорошенько пограбить вольсков было очевидным близким выходом.
Вольски недооценили опасность и сразу вышли на битву. Римляне с пением боевых песен, мерным шагом пошли в наступление. Сотня Квинта, на четверть состоявшая из его учеников, а в остальном почти целиком из тех, кто уже дрался под его командой, по пути успела немного отработать действия в начале боя.
Вначале вышли вперёд три болеадора и три звёздочника за ними. Боло, пущенные по ногам, оказались страшным оружием: ноги пяти воинов были переломаны. Поножи не спасали, камни, обвиваясь вокруг ног, залетали сзади. Болеадоры отступили назад на несколько шагов, а звёздочники, пригнувшись, вышли вперёд и пустили пару раз свои звёздочки, намазанные едким соком молочая. Затем вторично ударили болеадоры, теперь уже поверх опущенных щитов, и опять звёздочники, и застрельщики быстро отступили в строй.
Вольски не были трусами, и восстановили порядок. А из строя вышли ученики Квинта, ударили своим нестандартным оружием и вновь все, невредимые, и нанёсшие ещё потери человек в десять-пятнадцать, отступили в надвигающийся строй. Не отошёл вовремя лишь Петрон Тиберий, впавший в боевой транс и крушивший врагов своими нунчаками. Он положил десяток вольсков и сам был убит.
После такого начала сотня Квинта легко разбила строй вольсков. Впрочем, почти все остальные манипулы тоже быстро сломали врага. Началось преследование, резня и захват пленных. Удалось даже подобрать все боло и звёздочки, кроме одной. На плечах у панически бегущих вольсков ворвались в город Лонгины, и тут консул проявил полководческую мудрость: отделил половину войска вместе со всей конницей и послал на город Полуску, убедившись, что Лонгины уже не устоят. Полуска тоже была взята с ходу ввиду внезапности. Удержать от грабежа войско, захватившее за день два города и военный лагерь, было невозможно, да и нецелесообразно. Квинту пришлось «насладиться» пленницей, мощной молодой женщиной, которую привели к нему ликующие ученики. Она покорно отдалась, а затем, плача и обнимая победителя, стала просить не выдавать её на общее позорище, взять в рабыни себе. Квинт не выдержал и согласился. Тогда ему привели ещё одну пленницу, молоденькую симпатичную белокурую голубоглазую девственницу: «Квинт, ты заслужил первоклассную добычу. Та женщина будет тебе и твоей семье служанкой, а эта девушка достойной любовницей».