— Нагота — одежда вашей души. И главное в том, какова душа и как вы себя ведёте. Вы видели такие платья женщин, которые специально созданы для соблазна. Если её душа жаждет завлекать, то любая её одежда будет для этого предназначена. Если женская душа добродетельна и целомудрена, то женщина не наденет одежду шлюхи, и нагота её будет столь же чиста, как скромное платье. «Vera ornamenta matronarum pudicitia, non vestes». (Лучшее украшение женщины не одежда, а скромность).
После этого девочки и женщины иногда занимались спортивными упражнениями вместе с Волками и Рысями. А затем Медония как-то позвала Квинта на женский участок, и там он увидел тайную друидскую женскую гимнастику. Это были не статические позы йогинь. Медленные плавные движения, исключительно привлекательные и провоцирующие мужчину перетекания из одной скульптурной позы в другую.
— Те девочки, которые посвятят себя целительству или семье, смогут давать своим мужчинам одновременно телесную радость и духовное соединение. Те, кто посвятят себя страсти, смогут давать им высшую возможную телесную страсть и тем самым закалять и испытывать их дух, достойных поднимать на свершения и подвиги, а недостойных своевременно низвергать. Те, кто посвятят себя целомудрию, не будут страдать фантазиями по поводу того, от чего добровольно отказались, — пояснила Медб. — Но ты видишь, что сюда можно допускать лишь полностью духовно подготовленных мужчин.
Павлу Канулею и Квинту выпало ещё одно серьёзное испытание. Павла пригласили к себе герники, которые хотели познакомиться с неведомым Богом. Пока Павел воздвигал и освящал алтарь, умер его прадед, старейший в их большой фамилии: Гай Канулей Древний. Отец семейства и все другие его почтеннейшие члены решили, что похороны будут недостойны без гладиаторского боя. До этого уже было несколько боёв, но что-то останавливало Квинта от прямого вмешательства, он лишь продолжал клеймить гибельный обычай в своих проповедях.
Павел, примчавшись на похороны, по праву члена семейства воспротивился гладиаторскому бою. Разгневанный отец хотел принести сына в жертву неназываемым подземным демонам. По римским законам он имел это право: отеческая власть. И тут Квинт бросил вызов своему другу Гнею Канулею:
— Ты ведёшь себя как трус! Если ты хотел защитить душу деда от демонов, почему ты сам не вышел на бой? Я готов биться с тобою не как гладиатор с гладиатором, а как свободный гражданин со свободным гражданином, чтобы Фортуна и оружие решили, кто из нас прав!
Обычая поединков между гражданами среди латинов не было. У вольсков такое встречалось. Собравшиеся граждане зароптали:
— Ты, Фламин, нас в вольсков обратить хочешь?
— Я ещё раз заявляю, что обычай гладиаторских боёв грешен, мерзок и труслив. Обычай поединков честен и благороден. Гней, вбей мои слова мне в глотку, если я неправ!
Взбешённый Гней Канулей принял вызов, но вся семья бросились его успокаивать.
— Бой будет нечестным, если ты выйдешь сам. Любой из нас может тебя заменить. Даже Павел готов драться.
Обсудив между собою, Канулеи решили, что сражаться ученику с учителем неприлично, и выдвинули старшего сына Гнея младшего. Противник был настоящим богатырём. Но Квинт был уверен в себе, хотя некоторые ученики также пытались заменить собою учителя.
Никакого равенства в оружии не предполагалось. Каждый из сражающихся снарядился, как он пожелал. Гней младший надел бронзовую кирасу и поножи, железный шлем, взял медный овальный щит, два дротика, копьё, меч и кинжал. Квинт надел свой бронзовый доспех, кожаный шлем, вооружился боевым посохом, мечом и кинжалом, на спину повесил на всякий случай маленький круглый щит.
Первый дротик Квинт отбил посохом. От второго уклонился. Он не хотел убивать Канулея, но Судьба вознамерилась сразу показать, на чьей стороне правда. Сильнейший удар посохом переломил основание черепа. Парализованный противник упал. Рана была безусловно смертельной.
К поверженному бросились Мастарикс и Медония. Медония взглядом отослала Мастарикса и стала воздействием на энергетические точки и пением заклинаний снимать боль. А Квинт, невзирая на её осуждающий взгляд, наклонился к умирающему и громко сказал:
— Иди в лучшие миры, Гней Канулей! Ты почитал своих богов, но Путь свой ты прошёл до Предназначения. Ты показал всем, что гладиаторские бои — неправедны и недопустимы. Ты вышел без колебания на смертный бой, доблестно сражался в последнем бою, и даже то, что дрался ты за неправое дело, полностью смыто твоей смелостью и твоей честной смертью. Души тебя и прадеда Гая теперь под защитой неведомого Бога. Он отбросил с их посмертных путей подземных демонов-чертей, и даже олимпийцы и сам Фатум не смогут воспрепятствовать их подъёму в лучшие миры. Ты достойно выдержал испытание, предназначенное тебе в этой жизни. Иди теперь к новому, в лучшей!