вы прожили? Я переглянулся с Эллой, улыбнулся: - Считайте - два, Евгений Кузьмич. - Почему "считайте"?- удивился он.- Впрочем, это не мое дело... Так о чем же я говорил? Ах да. Вы так понимаете друг друга, что кажется, будто прожили вместе не два года, а двадцать два, да что я говорю, - двести двадцать два. - Добавьте, Евгений Кузьмич, еще тыщонки две, - усмехнулась Элла, - чего уж скромничать. - Элла, Эллочка моя, - радушно обратился он, - да я могу вам и двадцать тысяч добавить... Я почувствовал, как Элла вздрогнула при этих словах, осторожно под столом нащупал ее руку и бережно погладил. - Но вам ведь не дашь и двадцать два, - закончил Евгений Кузьмич и весело засмеялся, очевидно посчитав, что сделал весьма удачный комплимент. Да, я забыл сразу представить. Евгений Кузьмич - мой официальный научный руководитель. Вернее - бывший. Год назад он "протащил" мою кандидатскую. Я тогда разрабатывал тему о способах преобразования естественного интеллекта в искусственный. В кругах пошли разговоры, что тема-де никому не нужна, бесперспективна, что толку от нее никакого, и диссертация оказалась под угрозой. Все в то время бредили созданием чистых машинных интеллектов, возможности естественных принижались, и способы их трансплантации или выращивания имели сторонников меньше, чем противников. Никто не задумывался, что машинный интеллект - вовсе не интеллект, просто так почему-то стали называть работу высокоорганизованных машин. Ученым понравилось отождествлять функции приборов с понятиями, присущими человеку. Оттуда и пошли машинные интеллекты, языки, поколения и прочая несуразица. Но я-то знал, что машина - всего лишь машина и ничего более, она может быть только подспорьем для человека. А вот ему, человеку, нужно развивать свой интеллект, и если уж создавать искусственный, то аналогичный естественному и из того же материала. Тему поэтому бросить я не мог. Тем более, что уже тогда мы с Эллой приступили к осуществлению своего плана... Тогда-то я и познакомился с Евгением Кузьмичом. Он имел связи и доводился родней ("седьмая вода на киселе") какому-то важному члену ВАКа. Евгений Кузьмич "открыл" чрезвычайную свежесть мысли в моей работе, сделал на это ставку - "открытие нужно признать" - и протолкнул тему через ВАК, сражая противников одним аргументом: "нет внедрения, так хоть мысль есть". Остальные работы в том году как раз были тухлые, не имевшие ни перспектив внедрения, ни сколько-нибудь интересной мысли (что делать, всем нужна степень - хоть на выеденном яйце). ВАК был в растерянности - срывался план поставки ученых, поэтому и защитили по-быстрому всех, кто был поближе. Получив возможность использовать лабораторию со штатом сотрудников, я отблагодарил Евгения Кузьмича одной идейкой, хотя он, кстати, так и не смог сдвинуть ее с мертвой точки. Потом мы с ним почти не встречались. Однако, буквально на днях он позвонил, сказал, что ознакомился с моей докторской и рад поздравить со столь быстрым продвижением. Этот звонок и решил наши с Эллой колебания. Нет, это была не прихоть: мы повели серьезную и тонкую игру. Мы давно искали эффективный способ обнародования нашей строго обоснованной научной теории. Евгений Кузьмич был просто находкой. Мы не колеблясь решили воспользоваться случаем. Сообщив о семейном торжестве, мы тут же пригласили Евгения Кузьмина. А избранная форма разговора с ним была самой надежной, иначе он выбыл бы из игры сразу после сдачи карт. Наш "сабантуй" был в разгаре, когда Евгений Кузьмич вспомнил о моей рукописи. - Так ты считаешь, что мамонты тогда вымерли? - то ли шутя, то ли серьезно спросил он. Мне, однако, было не до шуток. Я покосился на Эллу, ища совета, увидел ее подбадривающий взгляд: "Давай, только осторожно, не спугни". - Конечно, Евгений Кузьмич, - начал я, внимательно глядя в глаза собеседнику, - лишив Землю солнечной энергии на какой-то десяток часов, ее можно покрыть льдом. Посудите сами, за семь часов майской ночи температура воздуха при отсутствии ветра падает почти на десять градусов - зависимость арифметической прогрессии, с коэффициентом, примерно, минус полтора. Притом заметьте, что ночью планета все же подогревается с другой стороны. Если она не получит тепла и оттуда... - Евгений Кузьмич сделал протестующий жест, однако я не дал ему вставить ни слова, - ... прогрессия становится геометрической. Чем дольше нет солнца - тем стремительней холодает. При таком остывании достаточно часов пяти - и Земля превратится в ледышку. Все это крайне просто, но никто почему-то об этом до сих пор серьезно не задумывался. Ну, вертится шарик - и пусть себе... Евгений Кузьмич сосредоточенно молчал, очевидно пытаясь оценить услышанное. Элла, взглянув на меня и получив немое согласие, подлила масла: - Видите ли, Евгений Кузьмич, Земля, если можно так выразиться, существует на пределе. Ее климат, как ни странно, зависит более не от угла наклона оси к плоскости эклиптики, а от периодичности смен дня и ночи. Изменение наклона оси может вызвать только общее изменение климата по широтам. А вот изменение долготы дня - необратимое - приведет к коренным преобразованиям. Затененная сторона Земли очень быстро охлаждается. Слегка гиперболизируя, можно сказать, что к концу ночи она уже находится в состоянии клинической смерти, и только рассвет спасает ее... - Элла на минутку умолкла, как бы убеждаясь, что ее доводы достигли сознания адресата, и продолжила: - При этом нужно учесть, что ночью планета обогревается с другой стороны, и ветры перемешивают атмосферу. А если Земля и там без тепла - воздушная оболочка принимает единое направление движения: от полюсов к экватору, с учетом тепла океана, от экватора вверх, в холод космоса, а с полюсов устремляются новые массы ледяного воздуха, что значительно ускоряет охлаждение. - Это тема вашей диссертации? - вдруг перебил Евгений Кузьмич, заинтересованно взглянув на мою жену. - Расчеты подтверждают? "Дать расчеты?" - уловил я мысль Эллы и отмахнулся: "Оставь,- ни к чему". - Считайте это гипотезой,- произнесла она вслух. - Н-но, простите,- спохватился Евгений Кузьмич, - как Земля может быть не освещена с другой стороны? Ведь Солнце-то светит! Элла улыбнулась, быстро наклонилась к стоящей у стола тумбочке, извлекла исписанные листы и, стараясь как можно учтивее обращаться к нашему гостю, протянула ему рукопись: - Прочтите, Евгений Кузьмич, а я пока еще кофе поставлю. Виктор, с чем кофе будешь? - Конечно, с "бальзамом", - живо откликнулся я. - А вы не будете пьяненькие? - шутливо погрозила она пальчиком, но добавила:- Впрочем, пейте, может быть в последний... - и осеклась, заметив мой предостерегающий взгляд. Ее ладная, стройная фигура мелькнула в проеме двери и исчезла. "А вдруг навсегда? - неожиданно испугался я. - Вдруг навсегда!" Но я сдержался, стряхнул с себя мимолетное оцепенение и постарался прислушаться к мыслям Евгения Кузьмича, впитывающего содержание моей рукописи. Оро Блестящая тарелка стремительно мчалась над поверхностью леденеющей Земли. Вуд неподвижно застыл у экрана, изучая покрытую снегом равнину. Океан и моря еще были свободны, только прикованные льдом к берегу, они клубились огромными восходящими облаками пара. Первыми погибли динозавры. Их трупы то тут, то там торчали по краям ледяных полей. Птеродактилей в воздухе тоже уже не было видно. - Вуд, как ты думаешь,- спросила Кола,- кто следующий? Он пожал плечами: - Мне кажется, отдельные виды ихтиозавров смогут сохраниться еще долгое время. Видишь - они ушли к экватору. К тому же они могут уцелеть и на большой глубине. Но это будут только отдельные экземпляры. Кола подошла к нему сзади, обняла. - А мамонты? - Вот они-то скорей всего и вымрут следующими,- не отрывая глаз от экрана, протянул Вуд. Кола бросила взгляд на экран, на котором явственно виднелся мечущийся в снегу, ревущий мамонт, дернула Вуда за рукав: - Милый, давай обратно, а? Ты представляешь, какими мы вернемся?!- она вздохнула.- Мы здесь уже две недели! Как подумаю, что у нас это равно всего двум минутам!.. - Ах, Кола, ну что тебе за разница - минуту ты проживешь или даже год?! Подумаешь, умрешь на пару лет раньше! - Пару, пару...- передразнила Кола,- сколько этих пар уже прошло! Я старею действительно не по дням, а по часам. Посмотри вон, Лана какая цветущая, а ведь мы были ровесницами! - Бог мой, да ведь это всего третья наша экспедиция, - рассмеялся Вуд, - и Лана в трех была. - Ну и что?.. - Кола следовала упрямой женской логике. Я скоро буду выглядеть старше своей матери, а тебе, конечно, наплевать на это! -- Ох и надоела ты мне со своей матерью!- вспыхнул Вуд, раздраженно обернулся к Коле, хотел еще что-то сказать, но передумал, махнул рукой, снова уставился на экран, буркнул:- Дай лучше коктейль! Кола, поняв, что напрасно разозлила его, быстро приготовила коктейль и пустила в ход другое оружие. - Вуд, милый,- ласково протянула она, устраиваясь у него на коленях и подавая ему коктейль,- поцелуй меня. Он смягчился, и не отрывая глаз от экрана, потянулся к ней губами. - Вуд, ну подумай обо мне, - целуя его, продолжала Кола,- разве же ты хочешь погубить женушку-красавицу? Ну, поехали обратно, мы же всё сделали. - Ох, ты, капризница моя маленькая, - он улыбнулся, оборачиваясь, целуя ее, - ну, поехали, поехали,- и протянул руку к пульту. Кола радостно чмокнула его в щеку, бросила взгляд на экран, махнула рукой: - До свидания, планета! - и вдруг ахнула: - Ой, Вуд, смотри! Там две обезьянки у костра и никого рядом... И, по-моему, тоже семья! Возьми их, а? Ну, возьми!..- хлопнула она в ладоши,- ну, для меня! - Ладно,- согласился Вуд, специальным захватом подцепил Эру и Века и нажал кнопку обратной связи.