Маленький старый человечек замолчал и откашлялся, с испугом разглядывая своих собеседников.
— Продолжайте!
— Это все. Если служащие таких заведений честные, они получают плату за детей и довольствуются этим, Но иногда они начинают спекулировать на этом.
— Что это значит?
— Отдают детей для усыновления. Видите ли, чем моложе ребенок, тем он ценнее.
— Почему? — спросил Мейсон.
— После четырех-пятилетнего возраста дети помнят, что жили в Доме призрения и понимают, что их усыновили. Большинство людей никогда не говорят детям, что усыновили их. Они хотят, чтобы дети считали их настоящими родителями.
— Хорошо. А как насчет Бирл Гейлорд?
— Ее продали.
— Откуда она?
— Она русская,— заторопился Фрил.— Ее родители погибли вместе с пароходом. Миссис Тамп взяла ее. В то время девочка была старше, чем это требовалось Дому, но она была богатой наследницей, и цена на нее была высокой.
Фрил облизнул кончиком языка губы, Мейсон, прищурившись, несколько секунд разглядывал его.
— У миссис Тамп была дочь? — внезапно и резко спросил он.
Фрил вздрогнул и испуганно посмотрел на Мейсона.
— Дочь? — переспросил он.
— Да.
— Почему... что за дочь?
— Дочь. Вы не знаете, что означает это слово?
— О, знаю конечно... Я не уверен, что смогу вспомнить: многое ускользает из памяти, особенно подробности. Я думаю, им сообщили историю миссис Тамп, когда передавали ребенка.
— Зачем это им понадобилось?
— Они хотели знать о ребенке все, что можно было узнать. И обычно заставляли девушек не давать детям имена их отцов. Девушки сопротивлялись. Странно, что они пытались защищать мужчин, которые причинили им страдания. Это естественная преданность женщин мужчинам. Женщины более преданны, чем мужчины, мистер Мейсон.
Мейсон достал из портсигара последнюю сигарету.
— Хорошо, теперь давайте вернемся к Тидингсу.
— Тидингс пытался прощупать меня. Он хотел вытянуть из меня все, что я знаю. Я думаю, он искал какую-то лазейку, которая помогла бы ему доказать, что Бирл Гейлорд не...
— Что «не»? — настаивал Мейсон.
— Не имеет права на деньги.
Мейсон несколько секунд разглядывал старый ковер. Фрил с беспокойством следил за ним.
— Ваш Дом проверял историю с торпедированным пароходом? — спросил наконец Мейсон.
— О да! В самом деле, мистер Мейсон. Они провели подробное расследование. Им, знаете ли, всегда нужна информация о родителях. Эта информация для них означает доллары, центы. И так в каждом приюте.
Мейсон встал, прошелся по комнате, подошел к окну, отодвинул занавеску и выглянул наружу.
Фрил повернулся к Дрейку.
— Вы верите мне?
— Да,— осторожно сказал Дрейк.
— Вы знаете Колмана Ригера? — спросил Мейсон, не отрываясь от окна.
— Нет. А кто он?
— И вы ничего о нем не знаете?
— Нет.
— Вы слышали когда-нибудь это имя?
— Нет. Я уверен, что никогда. У меня хорошая память на имена.
— А вы проворный тип,— заметил Мейсон.— Тидингса вы вспоминали очень долго.
— Я лгал насчет Тидингса,— признался Фрил.— Я думал, будет лучше, если никто не узнает..,
— Он приходил к вам?
— Да. Он хотел дать мне взятку.
— Что сказала миссис Тамп, когда вы сообщили ей об этом?
В голосе Фрила неожиданно послышался панический страх.
— Я не говорил ей об этом. И вы не должны говорить. Она не должна знать об этом.
Мейсон продолжал стоять у окна. Кончиками пальцев он задумчиво постукивал по оконному переплету. Неожиданно он повернулся к Фрилу.
— Вы лжете! — резко сказал адвокат.
— Я не лгу, мистер Мейсон. Клянусь вам, что говорю правду.
— Теперь я представляю себе это дело полностью. Сколько вы получили?
— Ничего. Просто давал показания в пользу Дома... Потом, когда я стал кассиром, менял записи в книгах,
— Где эти книги?
— Не знаю. Я уволился.
— Но многие детали вы помните?
— Да.
— Ваши показания ничего не стоят, Фрил. Они были даны слишком давно. Присяжные не станут доверять вашей исключительной памяти.
— Я делал записи,— возразил Фрил.— Много записей об определенных делах. Я знал, что они могут пригодиться.