— Вы были в хороших отношениях с покойным?.
— Да.— И спокойно добавила: — Я не очень любила его.
— Почему же?
— Мне не нравились ни его цели, ни средства их достижения.
— А миссис Бренда Леонидас?
— Бренда? Я очень редко с ней виделась.
— А как по-вашему, между нею и мистером Брауном что-нибудь было?
— Вы имеете в виду любовные отношения? Не думаю.
В комнату быстро вошел Роджер Леонидас.
— Меня задержали,— сообщил он. — Телефон. Итак, инспектор, у вас есть новости? Чем вызвана смерть отца?
— Его отравили эзерином.
— Боже мой! Отравили! Ах, эта женщина! Она не могла ждать! Он ее подобрал в канаве — и вот награда. Она хладнокровно убила его! Я не. могу слышать об этом!
— У вас есть какие-то доказательства?
— Доказательства? Но кто же еще мог это сделать? Я всегда не доверял ей, всегда не любил ее! Мы все не любили ее! А как мы испугались с Филиппом, когда однажды папа пришел домой и рассказал нам, что он вступил с ней в брак. В его-то возрасте! Это бездушно! Отец был удивительным человеком, инспектор! Ум сорокалетнего! Всем. абсолютно я обязан, ему. Он столько делал ради меня! И никогда не обманывал мои ожидания. Это я подвел его... когда я думаю об этом...
Он тяжело опустился на стул. Клеменс спокойно подошла к нему.
— Довольно, Роджер, успокойся!
— Я знаю, дорогая, я знаю.— Он взял ее руку. —Но как я могу быть спокойным, как я могу не переживать...
— Но мы все должны быть спокойными, Роджер. Инспектору Тавернеру нужна наша помощь.
— Это верно, миссис Леонидас..
Роджер вдруг закричал:
— Знаете, что я больше всего хочу сделать? Задушить эту женщину своими руками. Если бы она была здесь...— Он вскочил. Он весь трясся от ярости.— Да, я свернул бы ей шею, свернул ей шею!
— Роджер! — повысила голос Клеменс.
Он смущенно взглянул на нее,
— Извини, дорогая,
Потом обратился к нам:
— Прошу прощения, Я потерял контроль над собой. Я... простите....
Он снова вышел из комнаты. Клеменс слегка улыбнулась.
— На самом деле он и мухи не обидит.
Тавернер, начал задавать вопросы. Она отвечала кратко и точно.
— В тот день Роджер был в Лондоне: Вернулся рано и, как обычно, некоторое время провел с отцом. Я была на работе в институте Ламберта. Вернулась около шести часов.
— Вы видели своего свекра?
— Нет. В последний раз я видела его накануне — мы пили кофе после обеда.
— А в день смерти не видели его?
— Нет. Я «пошл а на его половину, потому что Роджер решил, что он оставил там свою трубку, очень ценную, но я обнаружила ее на столе в холле и решила не беспокоить старика. Он часто спал в это время.
— Когда вы услышали о том, что ему плохо?
— Прибежала Бренда. Это было в половине седьмого.
Тавернер спросил Клеменс о ее работе. Она ответила, что занимается вопросами радиации при расщеплений атома.
— Вы работаете над. атомной бомбой?
— Наша работа не связана с уничтожением. Мы проводим опыты по лучевой терапии. .
Тавернер встал и попросил разрешения осмотреть их часть дома. Она слегка удивилась, но разрешила.
Спальня напомнила мне больницу. Ванная оказалась очень скромной, кухня — безупречно чистой и полупустой.
Затем мы подошли к двери, которую Клеменс открыла со словами:
— Это комната моего мужа.
— Входите,— пригласил Роджер,-— входите.
Я с облегчением вздохнул, потому что безупречный аскетизм квартиры начал действовать мне на нервы. Наконец-то я увидел комнату, отражавшую личность ее хозяина. Большой секретер, заваленный бумагами, старыми трубками и всякой всячиной, потертые кресла. На полу персидский ковер. Стены увешаны фотографиями, акварелями. Приятная комната милого, дружелюбного человека.
Роджер неловко разлил вино по бокалам, освободил стул, бросив книги прямо на пол.
— У меня не убрано. Я как раз разбирал старые бумаги.
Инспектор от вина отказался.
.— Вы должны извинить меня,— продолжал Роджер. Он подал мне бокал.— Я не мог справиться с собой.
Он виновато огляделся, но Клеменс в комнате не оказалось.
— Она удивительная. Я говорю о своей жене. Все это время она была великолепна. Не могу вам передать, как я восхищаюсь этой женщиной. А ведь у нее была тяжелая жизнь, ужасная жизнь. Я бы хотел вам рассказать. Ее первый муж был хороший -парень, я хочу сказать, у него была прекрасная голова, но очень болезненный — у него был туберкулез. Он занимался кристаллографией и вел очень важную научную работу, за которую ему очень мало платили. Клеменс содержала его, ухаживала за ним, зная, что он умирает. И никогда ни одной жалобы, ни слова недовольства. Она всегда говорила, что счастлива. А потом он умер, и она осталась одна. Наконец она согласилась выйти за меня замуж. Я был счастлив, что сумею дать ей отдых, старался сделать ее счастливой. Я хотел, чтобы она бросила работу, но она считала своим долгом работать во время войны и сейчас не Хочет об этом слышать. Клеменс — чудесная жена. Мне очень повезло. Я для нее готов на все.