– Осторожней, не побей! – деда наклонился, и вытащил из сумки большой сверток. Начал его аккуратно разворачивать. У меня аж ладошки вспотели от нетерпения.
Петр Степанович хитро прищурился и откинул последнюю бумажную складку. Я ахнул от восхищения! В свертке оказались елочные игрушки! До того красивые! Здесь были большие и маленькие разноцветные шары, золотые шишки, звездочки, сосульки. А еще нити бусин.
– Деда, как красиво! Куда все это? – я наконец-то оторвался от любования всей этой картиной.
– Ну как же, Сашка? Ведь Новый Год скоро, а у нас елочки не наряжены! – всплеснул руками деда.
– Ура!!!! Побежали наряжать!!! – я метнулся к двери, на ходу хватая шарф.
– Тпруу, ретивый!!! Куда в ночь?! – засмеялся Петр Степанович, – да и валит ого-го-го! Завтра с утра и пойдем.
Я загрустил. Так хотелось бежать на опушку и развешивать на пушистые ветки игрушки, а потом любоваться ими.
– Не хмурься так, дружок, – дедуля ласково погладил меня по голове. – Утро вечера мудренее. А теперь спать!
Засыпал я с улыбкой на лице, в предвкушении завтрашнего события.
Утро выдалось солнечное, морозное. Ничто не напоминала о вчерашней вьюге. Я проснулся, подбежал к окну. Глаза сразу же ослепил океан хрустально-чистого снега. Он, словно дорогая ткань, блещет и переливается под лучами зимнего солнца… Деревья, накануне вечером стоящие темными великанами, теперь преобразились. Нет темных мрачных стволов и веток. Всё они разукрашены серебром. Каждая веточка сверкает в лучах солнца, каждый изгиб переливается всеми цветами радуги.
Дедушка уже приготовил завтрак. Мы быстро перекусили и засобирались на опушку к елочкам. Петр Степанович аккуратно уложил в рюкзак сверток с игрушками, и мы двинулись в путь. По дороге, деда как обычно, развлекал меня историями, но я слушал в пол-уха. Спешил к елочкам. Перед самой опушкой я не выдержал и припустился бегом. Деда, продолжая что-то рассказывать, поспешил за мной.
Я вынырнул из-за деревьев и остановился как вкопанный, рот открылся в немом крике.
– Сашка, ну куда ж ты, я не поспеваю за тобой… – дед Петя ступил на опушку, на ходу снимая рюкзак, – я ж уже не такой моло…. – Петр Степанович не договорил, рюкзак выпал из его рук и провалился в снег.
– Да как же… Когда? Сашка…… – деда ухватился за мое плечо, я поднял на него глаза полные слез.
На опушке, на которой еще вчера росли девять пушистых маленьких елочек, торчали одни пеньки, припорошенные снегом.
– Не уберегли… – горько прошептал деда.
– Деда, деда! Это я виноват! – закричал я размазывая соленую влагу по щекам. – Я же вчера, когда тебя ждал с города, я же… думал показалось… Я услышал шум и свет… как будто мотор завелся, я не знал, я…я… – уткнулся в тулуп Петра Степановича и разрыдался в голос.
– Что ты, глупенький, ты не виноват… – деда сжал мою руку.
– Кто же так поступил? – я всхлипнул и глянул на дедушку.
– Это браконьеры, Сашка. На собрании мы это и обсуждали. Перед новым годом участились случаи незаконной вырубки елей. Новый Год скоро, вот и пытаются заработать таким нечестным способом. Эх… не уберег… думал, в моем в лесу обойдется. Мы ведь каждый день с тобой обход делали… А они воспользовались случаем. И я уехал, и погода им на руку была – все следы замело быстро.
– Деда, гляди! Криволапка наша! Ее не забрали! – я радостно встрепенулся, только сейчас увидел елочку под скалой.
– Не приглянулась, видать. Неказистой показалась. – Петр Степанович приблизился к елочке, ласково погладил иголочки, – Спасли тебя кривые веточки от браконьеров.
– Деда, смотри, какая она грустная. Она плачет. – я указал на ствол, где проступили капельки смолы.
– Грустит по товаркам, – ответил Петр Степанович.
– А давай мы ее украсим, чтобы ей веселее стало? – я посмотрел на дедушку.
– Эх, Сашка, нужно мне в город послать депешу, сообщить новость грустную. Чем быстрее, тем лучше.
– Я тебе помогу, ты пиши, а я на почту сбегаю – отнесу. А потом давай нарядим, а? – я с мольбой подергал деда за рукав.
– Договорились, егоза, – деда улыбнулся.
– Криволапка, не скучай, мы вернемся!! – я махнул елочке рукой, и, мы с Петром Степановичем заспешили к сторожке.
Деда написал срочную депешу я сбегал на станцию, передал почтальону. И уже через три часа на нашей опушке было много разных людей.
– Как же, Степаныч, не уберег красавиц? – спросил высокий худой мужчина в длинном пальто.
– Так, Игорь Матвеич, в городе был, на собрании, у вас… – деда снял ушанку и отер ей лоб.
– Да знаю, знаю… эт я так.. – Игорь Матвеевич махнул рукой, и тут же сжал кулак, – Не боись – найдем, накажем! Есть у меня тут соображения. Не расстраивайся Степаныч, вон у тебя еще одна елка осталась.