– Вообще-то я его приемная мамочка, если что. То есть няня, – я пыталась пошутить.
– Мамочка у нас беспокойная, сейчас мы все посмотрим и ее успокоим, – продолжала сюсюкать девушка.
Оказалось, у Тиши было просто плохое настроение, можно сказать, депрессия. Ничего серьезного. Нужно подавать витамины, перевести на другой корм. И обязательно показаться через две недели.
А может, у меня тоже депрессия! У меня вообще-то щитовидка, гормоны, аутоиммунное заболевание, официальный диагноз. Я тоже пью таблетки и витамины. Таблетки стоят сто восемьдесят рублей. А прием у врача-эндокринолога – в два раза дешевле, чем я заплатила ветеринару.
– Тиша, это вообще как? А если мне за тебя не заплатят? – спросила я у пса.
Девушка-ветеринар посоветовала порадовать «своего сыночка» – купить ему новую игрушку или лакомство.
– Тиша, у меня есть сыночек, человеческий детеныш, а ты – пес, и не мой! – закричала я и снова расплакалась. Уже от счастья. С Тишей все было хорошо. Я даже чмокнула его в нос. И не один раз.
– Расскажешь кому-нибудь, что я с тобой целовалась, не видать тебе лакомства, – предупредила я Тишу.
Все кончилось тем, что моя дочь, скооперировавшись с Майей, потратила деньги – подарки от зубных фей – на новые игрушки для Тиши. Сын из собственных сбережений добавил на лакомства, которые стоили дороже, чем хорошее вино. Господи, лучше бы он мне цветы на день рождения так выбирал и заказывал, как какие-то куриные палочки, говяжьи легкие и паштеты для чужого пса! Но мама – не собака, она простит и поймет. А Тиша оказался неблагодарным – после ветеринарки ко мне ни разу не подошел, хотя именно я держала его за лапу, когда у него брали кровь на анализ. Он облизывался с детьми, со всеми по очереди. И лежал, совершенно счастливый, на коленях у моего мужа, пока тот чесал его брюхо.
Все было хорошо. Даже муж был счастлив. Он явно вошел во вкус утренних прогулок и сбросил несколько килограммов, чем страшно гордился. Я вставала рано, чтобы приготовить завтрак, заплести Майю и отвести в детский сад. После этого муж утаскивал меня и Тишу в парк, заставляя пройти «хотя бы пять километров». Потом я варила суп в пятилитровой кастрюле, жарила котлеты и делала пюре. Сын с дочерью перестали требовать разной еды, видимо, почувствовав, что я могу огреть половником по голове, и стали всеядными. Маша приходила, помогала с хозяйством. Когда она появлялась утром, я была ей особенно благодарна – меня никто не гнал на прогулку в парк. Муж вытаскивал Тишу, который перестал подскакивать в шесть утра и вроде бы стал совой, а не жаворонком, сопротивлялся, но в конце концов сдавался. Супруг решил не останавливаться на пяти километрах и хотел довести утреннюю прогулку до десяти. Тиша был в шоке. Теперь он забирался в кровать и прятался под моим боком. У меня не было сил его прогонять. Да и желания тоже – я понимала его чувства.
– Как там Света? – спросила я в очередной из дней у Маши.
– Живет при монастыре. Определяется. Передавала вам благодарности, что присматриваете за детьми, – ответила она.
– А Денис, то есть отец? – уточнила я.
– Тоже, видимо, определяется. Но деньги на детей перечислил. Сейчас вам отправлю. – Маша перевела мне весьма внушительную сумму.
– Он же не станет забирать у Светы детей?
– Нет, конечно. Зачем они ему? – удивилась Маша. – Надо просто потерпеть. Сейчас Света разуверится в высшей силе и вернется к реальности.
– А если не разуверится?
– Точно разуверится. Она нормальная, в смысле – монастырь – точно не для нее. Просто не знала, куда еще сбежать, – пожала плечами домработница.
Так и произошло. Света вернулась, подала на развод. Денис не стал делить имущество и обещал обеспечивать детей всем необходимым. Мы иногда сталкивались в лифте, магазине или у подъезда. Я спрашивала про детей, Света отвечала, что все хорошо. Майю с Егором я тоже иногда видела. Они, казалось, спокойно пережили развод родителей. Тиша из щенка превратился в серьезного пса. Облаивал всех, кто приближался к хозяйке или детям. Правда на меня не лаял. И на моего мужа тоже. Даже вилял хвостом и смотрел вроде как с нежностью. Я решила, что это высшая собачья благодарность. Дети поначалу скучали по тому времени и Тише, но быстро отвлеклись – школа, тренировки, друзья. Муж по привычке продолжал ходить по парку, но уже не каждый день, как с Тишей. И не по десять километров, как собирался. Мы прожили вместе с чужими детьми и собакой всего две недели, а казалось, несколько лет. Мне не хватало шумного дома, в котором без конца что-то происходит. И ни за что бы никому не призналась, что скучаю по храпу Тиши, когда он заваливался в кровать мне под бок, и редким мгновениям, когда он позволял себя потискать.