Схватившись за нос, Римо отступил и внезапно все понял. Пахло пластмассой. Компьютеры Смита! Значит, он их уничтожил. Дело плохо — Смит скорее примет яд, который носит в жилетном кармане, чем уничтожит свои драгоценные машины.
Черт побери!
Повернувшись, Римо стремительно бросился к лестнице. Случилось худшее. Смит или мертв, или уже умирает.
— Черт бы побрал этого Смита, — прошипел себе под нос Римо. — Что там с ним произошло? В конце концов ФНУ — это все же не гестапо.
Он понесся вверх по ступенькам.
Рушится моя последняя надежда найти родителей, с тяжелым вздохом подумал Римо.
Наверху на площадке стоял агент ФНУ. Он грозно заступил Римо дорогу и тем самым совершил роковую ошибку.
— Стой! Кто идет?
Римо полез в карман за бумажником, намереваясь вытащить одно из множества фиктивных удостоверений, которыми снабдил его Смит. Впрочем, он мгновение поколебался, что лучше — поставить агента на место, продемонстрировав значок Секретной службы на имя Римо Иствуда, или же просто втереть ему очки удостоверением специального агента ФНУ Римо Хелмсли.
Вопрос отпал сам собой, стоило лишь захватчику направить на него 9-миллиметровый «глок».
Римо тотчас вырвал оружие у него из рук и ловко сунул дуло пистолета прямо в рот собеседнику. На лице агента ФНУ сначала отразилось удивление, затем замешательство, а потом на пол из левой штанины потекла тонкая золотистая струйка.
— Я ни в чем не повинный американский гражданин, — скрипучим голосом произнес Римо. — А вы кто?
Агент непослушными губами попытался произнести буквы «ФНУ».
— И что же, это дает вам право стрелять в ни в чем не повинного сотрудника лечебницы?
С пистолетом во рту агент налоговой полиции вряд ли сумел бы что-либо объяснить, поэтому Римо вытащил «глок» у него изо рта. Ясно было, что убивать его Римо не собирается — он даже не касался спускового крючка, и все же угроза сохранялась, поскольку незнакомец выразительно помахивал оружием под носом у стражника.
— Не имеете права поступать так с сотрудником ФНУ.
— Сначала со мной так поступило ФНУ. А теперь я жду ответов на свои вопросы.
Пока агент собирался с мыслями, тонкая струйка иссякла.
— Эта больница взята под арест по распоряжению ФНУ.
— Надпись я видел. Но почему? И не надо мне рассказывать, что Харолд В. Смит что-то недоплатил. Человек он честный, и это ясно как Божий день.
— Дни сейчас стоят пасмурные. Смит не подал сведений о доходе в двенадцать миллионов долларов. Так что он обвиняется в отмывании денег. Возможно, он занимается торговлей наркотиками.
— Наркотиками?! Смит?!
— Здесь частная лечебница, а это хорошее прикрытие для такого рода дел.
— Так вот почему снаружи валяют дурака люди из УБН!
Человек из ФНУ кивнул.
— Они высадились с лодок в тот самый момент, когда мы въехали в ворота. Параллельно велись две отдельные операции. К несчастью, нам досталось сильнее.
— Что значит «к несчастью»?
— Ну, мы потеряли человека, пусть он всего лишь стажер. Еще одному агенту пуля угодила в лодыжку. Мы тем самым получили моральное право заявить о своей юрисдикции над больницей.
— Пожалуй, это стоит раненой лодыжки, — сухо заметил Римо.
— Без налогов нет Америки, — обиженно отозвался агент.
— Скажите это Томасу Джефферсону.
— Кому?
— Отцу-основателю США. Помнится, он заявлял о том, что налогообложение без права на протест является тиранией.
— Никогда ничего подобного не слышал.
— Само собой. Где Смит?
— Его отправили в реанимацию.
— Мертвого?
— Мы не знаем, что с ним. Он неподвижен как труп. Парализован. Правда, глаза открыты. — Агент содрогнулся.
— Звучит жутко, — отозвался Римо.
— Не хотел бы я быть на его месте.
— Не отчаивайся. — Римо резко ударил агента в лоб — точно по центру, туда, где должен находиться третий глаз, и, подхватив за галстук, опустил парня на пол.
Римо так и оставил его лежать на спине. Впрочем, он предварительно раскрыл ему веки пошире и снял матовый абажур с висевшей над головой электрической лампы — так, чтобы резкий свет бил поверженному прямо в незащищенные глаза.
Вряд ли вояка ослепнет, но солнечные очки ему придется поносить примерно год.
Взлетев на второй этаж, Римо чуть не сбил с ног личного секретаря Смита миссис Микулку, спускавшуюся с картонной коробкой в руках. Женщина еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.
— Что случилось? — спросил Римо.
Миссис Микулка испуганно прикрыла рот рукой.
— Ох, как вы меня напугали.
— Прошу прощения.
— Меня уволили.
— Смит уволил?
— Нет. ФНУ.
— Да как они посмели?
— Больница теперь в их распоряжении. Я едва успела собрать вещи. — Она указала на картонную коробку с обтрепанными краями.
Римо заглянул в коробку.
— Там же пусто, — удивился он.
— Они конфисковали мои личные средства.
— Почему?
— Говорят, имущество фирмы. Разрешили мне взять только фотографию моего бедного сына. И то лишь потому, что я настояла.
— Послушайте, — сочувственно покачал головой Римо, — я уверен, мы сумеем уладить дело. Идите домой и ждите, скоро все выяснится.
— Бедный доктор Смит в палате реанимации. Они напали на него так, будто он какой-нибудь преступник. Но он же не преступник, вовсе нет. Он очень славный человек. Когда умер мой сын~
— Смит на третьем этаже?
— Да.
— Идите домой. Когда все уладится, вам позвонят.
Поднявшись на третий этаж, Римо слегка приоткрыл дверь пожарного выхода. Послышался неясный гул голосов, из которого невозможно было разобрать ни слова. Римо попытался сосредоточиться и вдруг почувствовал сзади на лестничной площадке источник тепла.
Римо резко обернулся.
На него смотрел мастер Синанджу.
— Что случилось? — спросил Римо.
— Ворвалась толпа идиотов. А почему ты не охраняешь золото?
— То же самое я хотел выяснить у тебя, — многозначительно произнес ученик.
— Мы ведь договорились, что я буду ночевать рядом с золотом, а ты станешь охранять его в часы бодрствования. Когда меня разбудили звуки дикости и невежества, тебя здесь не было.
— Я отдавал дань уважения.
Чиун скривился.
— Но ты же никого не уважаешь! Ни самого себя, ни того, кто поставил тебя над соплеменниками. — Глаза корейца внезапно сузились. — Кому ты отдавал дань уважения?
— Самому себе. Этой ночью я побывал на своей могиле.
— Только белый может скорбеть о самом себе.
— Я заглянул в зеркало памяти.
Чиун слегка задрал свою козлиную бородку.
— И?
— И увидел лицо женщины с глазами Фрейи. — Голос Римо понизился до шепота. — Чиун, я думаю, это была моя мать.
— А отца ты не видел?
— Нет.
— Как же ты умудрился увидеть мать и не увидеть отца?
— Потому что мать мне явилась.
— Как дух?
— Вот именно.
— Во что же была одета эта лживая женщина?
— Черт побери, не смей так говорить о моей матери!
Чиун нетерпеливо хлопнул в ладоши, и с потолка тотчас посыпалась пыль.
— Отвечай!
— Не помню, — отозвался Римо.
— С твоим-то орлиным взором и не разглядеть?
Римо на миг задумался.
— Мне кажется, на ней не было никакой одежды.
— Твоя мать была обнаженной?
— Нет. Я не сумею объяснить. Я не помню, чтобы она была обнажена, но знаю точно, что на ней не было одежды.
Карие глаза Чиуна сузились.
— Ты и впрямь видел свою мать, Римо.
— Она пыталась сообщить мне, как найти отца. Сказала, что если бы могла встать оттуда, где лежит, то увидела бы горы и поток под названием Смеющийся ручей.
— Твоя мать мертва, Римо.
— Знаю, — тихо откликнулся тот.
— А отец твой жив.
— Она считает, что мне необходимо его найти.
— Значит, так оно и есть. Но сначала надо закончить кое-какие неотложные дела.