Ча поспешно удалился, даже не обернувшись. Дверь с шипением открылась. Маратанцы, отец и сын, шагнули в свою каюту, и дверь снова закрылась.
– У нас есть время только для того, чтобы проводить вашего отца в конференцзал, – сказал Пайк.
Спок последовал за ним, все еще задаваясь вопросом о перемене, которая произошла с Ча. Она тревожила его. Пайк привел Сарека и Спока в зал совещаний, где их с улыбкой приветствовал высокий, с резкими чертами лица капитан Роберт Эприл. Он повернулся к Пайку и сказал.
– Лейтенант-коммандер, отправляйтесь на мостик и уводите нас с орбиты. Установите курс на Гендер, стандартный импульс.
– Есть, капитан, – сказал Пайк. – Вы позволите мистеру Споку подняться на мостик?
Капитан Эприл поднял брови.
– Разрешаю. Наслаждайтесь, мистер Спок.
Спок не стал говорить, что вулканцы не наслаждаются. Он был слишком переполнен предчувствием – ощущением, которое, как он на мгновение подумал, до некоторой степени напоминало волнение. Он последовал за Пайком к турболифту, где Пайк приказал:
– Мостик. – Споку Пайк добавил. – Не ждите эффектных зрелищ. Вы даже ничего не почувствуете, когда мы покинем орбиту, хотя и увидите отличный вид Марата.
– Я понимаю, – сказал Спок.
Они вышли из турболифта на мостик. Спок быстро оценил его весь: большая круглая комната, переднюю стену целиком занимал огромный видовой экран. Сейчас на нем вращался испещренный зелеными, голубыми, фиолетовыми и белыми полосами мир Марата: гигантский на видовом экране с отчетливой сумеречной полосой, отделяющей ночную сторону от дневной. Это был эффект бинарных солнц.
– Мистер Бенн, я здесь чтобы увести нас с орбиты, – сказал Пайк.
Рулевой, совершенно лысый молодой мужчина, посмотрел на него через плечо.
– Да, сэр.
Пайк уселся в капитанское кресло.
– У нас на мостике посетитель, – объявил он. – Это мистер Спок. Спок, лейтенант на месте рулевого Ледрик Бенн, наш навигатор – Селена Нил, на коммуникациях лейтенант Майкл Дирон, наш офицер по науке лейтенант Ричард Чейни. А сварливый старик за технической станцией главный инженер Пауэлл.
Спок кивнул каждому поочередно.
– Лейтенант Чейни, могу я к вам присоединиться? – спросил он.
– Разумеется, – сказал Чейни, плотно сложенный молодой мужчина с коротко подстриженной копной рыжих волос. Спок приблизился и встал немного позади него, восхищаясь компактным научным центром.
– Если вы что-то хотите узнать, просто спросите, – сказал Чейни. – На самом деле здесь довольно таки тихо. Я просто контролирую наш статус, вот и все.
– Спасибо.
– Компьютер, – сказал Чейни, – показать систему главных звезд этой системы.
– Работаю, – сказал компьютер своим механическим, но странным женским голосом.
Мгновение спустя одна из панелей дисплея осветилась изображением двух солнц: сдавленным овалом красного гиганта и блестящей синей точкой его свирепого компаньона. Их соединяли водовороты газа.
– Очаровательно, – сказал Спок. – Двойная система, которая остается устойчивой на протяжении более трех миллиардов лет.
– Это из-за необычной структуры сине-белого спутника, – ответил Чейни. – Он забирает достаточно материи, извергнутой из его гигантского компаньона, чтобы компенсировать свои собственные реакции. Большинство бинаров в такой конфигурации существуют в лучшем случае несколько миллионов лет, но система Марата здравствует примерно четыре миллиарда лет.
– Четыре миллиарда триста семьдесят один миллион девять тысяч шестьсот три года, – возразил Спок.
Глава3
Гендер на видовом экране был огромен и ужасен. Его газообразную поверхность терзали водородные ветры, мчащиеся со скоростью в сотни километров в час. Вдоль ночного терминатора разветвлялись зигзагообразные молнии, и некоторые из них были такими длинными, что на Вулкане они протянулись бы от одного полушария планеты до другого. На полюсах короны электромагнитной энергии пульсировали и пылали сотнями цветов всех оттенков красного, синего, фиолетового. зеленого и желтого.
Наблюдая за хаотической поверхностью, которая заметно двигалась – грандиозная планета вращалсь вокруг своих полюсов каждые 8.3 часа, делая продолжительность дня и ночи всего четырехчасовой – Спок задавался вопросом, на что похожа жизнь на любой из двух пригодных для обитания лун. Обе луны находились в приливном замке, всегда повернутые одной стороной к газовому гиганту, а другой вечно обращенной к космосу. Любой на внутреннем полушарии всегда бы видел обширную оранжевую сферу, висящую над головой, и днем и ночью занимающую половину неба, причем казалось, что она так близка, что ее можно коснуться. Должно быть это очень угнетающе, подумал Спок. Это похоже на вечное ожидание того, что небо упадет.
Внутренняя луна, Флета, обращалась вокруг гигантской планеты каждые восемь дней. В отличие от внешней, на Флете была ночь продолжительностью четыре дня, а потом еще одна, когда она погружалась в густую тень Гендера. К счастью газовый гигант был слишком мал, чтобы стать настоящей звездой, но все же он был достаточно горячим, чтобы нагреть небольшую луну. Другая населенная луна, Джарета, находилась дальше на трехнедельной орбите. Она была холоднее, и маратанцы, которые высадились там, носили защитные костюмы, обеспечивающие их драгоценным теплом. Обращенное в космос полушарие Джареты было слишком холодным для жилья, поэтому все колонисты жили на противоположной стороне планеты.
Как только они ушли, в маратанских каютах осталась только полдюжина представителей Шакира. Спок видел некоторых из них. Ча отказался от дружбы, и был сдержанным и холодным всякий раз, когда Спок встречался с ним. Взрослые – включая старого и мрачного Хал Минак Ласвора – уделяли Споку еще меньше вимания. Однажды Спок и Сарек по пути к палубе наблюдения встретили Минака, идущего в другом направлении. Старый маратанец посмотрел на них с негодованием, сверкая глазами. Сарек вежливо склонил голову.
– Живите долго и процветайте, посол Минак, – тихо произнес он.
– Мы знаем, что вы сделали, – выпалил Минак и метнулся мимо них.
Спок посмотрел ему вслед.
– Что он имел ввиду, отец?
Сарек несколько мгновений молчал прежде чем ответить.
– Колонисты Шакира самые озлобленные, – наконец сказал он. – Религиозная война заставила их покинуть планету более двухсот лет назад. На Шакире тяжелый климат, сильные холода за исключением единственной узкой, пригодгной для жилья области. Хал Минак Ласвор руководит фракцией, которая хочет вернуть Марат себе, навязать родной планете свои порядки и заставить всех повиноваться шакирианскому течению их веры.
– Невозможно, – сразу же сказал Спок. – Их численность слишком мала.
– Мечты о славе умирают с трудом, сын мой. А когда эти мечты становятся горькими, они приводят к мыслям о тирании и мести.
Больше они не говорили. Но несколько дней спустя, когда «Энтерпрайз» вышел на орбиту неприветливой планеты Шакир, Спок вспомнил слова своего отца. Шакир был мрачным красновато-фиолетовым шаром, скалистая поверхность которого была покрыта пятнами замерзших гидрокарбонатов и водяного льда. Древний, усеянный кратерами, даже стороной, повернутой к солнцу, он выглядел черным и угрожающим. Планета имела одну компенсирующую особенность: в отличие от Земли и Вулкана, наклоненных полюсами относительно их солнц, северный и южный полюса Шакира по отношению к двойному солнцу располагались почти вертикально.