Эмиссия кредитных билетов за этот период составила 6 412,4 миллиона, «разменных марок» — 95,8 миллиона и разменных казначейских знаков — 38,9 миллиона. Такие дикие объемы эмиссии привели к ускорению обесценения денег, что вынудило правительство прибегнуть к выпуску кредитных билетов крупного достоинства — 250 и 1000 рублей. В народе их не без иронии называли «Думские деньги».
Денежная масса «керенок» в считанные месяцы, за март-сентябрь 1917-го, превзошла в 4 раза массу всех «царских» рублей, «николаевок». Временное правительство шлепало их столько, что в обращение купюры поступали листами, неразрезанные, по 20–40 «купюр». Инфляция зашкаливала.
Количество денег в обращении в октябре 1917-го по сравнению с довоенным периодом увеличилось более чем в 9 раз. Цены на хлеб по сравнению с 1914-м выросли в 16 раз, на картофель — в 20, на сахар — в 27.
Немудрено, что случился Октябрьский переворот. Керенский бежал, бросив впопыхах клише для «керенок», которое так и не успел пустить в дело. Посему — клише взяли в крепкие руки большевики. На первых советских кредитных билетах (1919 год) преспокойно красуется двуглавый орел. И то же обещание — разменять бумажки на золото и обеспечить всем достоянием правительства.
В народе называли их то по-старому «керенками», то по-новому — «пятаковки»; они были подписаны управляющим Госбанка РСФСР Георгием Пятаковым.
Любопытно, что во время процесса 1938 года Пятакову не предъявляли самого, казалось бы, логичного обвинения: в развале финансовой системы.
Обвиняли его в чем угодно: вредительстве, шпионаже, «секретных встречах» с Троцким. (Европейская пресса очень веселилась, потому что гостиница, где, по «показаниям свидетелей», произошла секретная встреча «соратников», сгорела лет за десять до этого.
Пятаков Георгий Леонидович (1890–1937) — советский функционер.
Подобно остальным большевикам, успел покомандовать самыми разными участками работы: устанавливал Советскую власть на Украине (даже был там три месяца главой Временного рабоче-крестьянского правительства), руководил Чрезвычайным революционным трибуналом, военной разведкой, угольной промышленностью Донбасса, был председателем Главного концессионного комитета и торгпредом СССР во Франции. Отношения с Лениным складывались у него непросто. Еще в 1915 году, укрывшись в Швейцарии, они вместе редактировали журнал «Коммунист», но потом из-за возникших разногласий Пятаков демонстративно редакцию оставил и уехал в Стокгольм. В 1923-м — примыкал к «левой оппозиции».
«Пятаков — человек несомненно выдающейся воли и способностей, — писал Ленин в знаменитом своем "Письме к съезду”, — но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе».
Окончательно противоречия эти разрубил уже Сталин; в 1938-м Пятакова расстреляют. Пулю, которая оборвет жизнь пламенного большевика, найдут потом в сейфе наркома Ежова; странные сувениры оставляли себе на память вожди той эпохи…
А полет Пятакова к Троцкому в Норвегию вообще не мог состояться: ни один самолет той зимой не приземлялся на указанном в «допросе» аэродроме.)
Но о крушении финансовой безопасности страны — ни слова. В итоге «пострадал» Пятаков за вымышленные преступления, а за настоящие так и не ответил.
Дорожная пыль
Кто только не выпускал собственные деньги на просторах бывшей Российской империи.
Шлепал их каждый, кому не лень; все правительства и правители, типа «батьки Ангела» и Махно, городские самоуправления, комитеты и комиссариаты, отделения Государственного банка, кооперативы, общины, сберегательные кассы и железные дороги… Иногда на таких «денежных знаках» откровенно указывалось: «имеют хождение до запрещения».
Иронизируя над этой импровизированной валютой, «имеющей хождение до запрещения», фельетонист белогвардейского журнала «Донская Волна» писал:
«— Ну, хорошо, это деньги губернские, а почему же железнодорожные?
— Имеют хождение в полосе отчуждения железной дороги.
— И на пароходах были?
— Были. Кои — дальнего плавания, кои каботажного.