Не менее оригинальными являлись и экспортно-импортные сделки. С падением железного занавеса госмонополия на внешнюю экономику стала сходить на нет. Тороватые кооператоры покупали отныне ходовую продукцию (ту же нефть, лес, металлы) по внутренним ценам и на рубли, а за рубеж гнали уже по западным расценкам и в валюте. Выручка направлялась на закупку дефицитного импорта — бытовой техники, например, или компьютеров. Скажем, обычный видеомагнитофон стоил там несколько сот долларов, в Союзе же его без труда можно было обменять на «Жигули». Таким макаром достигалась баснословная прибыль — тысячи процентов с каждой сделки.
Вышеупомянутый знаменитый Артем Тарасов на подобных операциях и сколотил состояние. Он покупал мазут по 36 долларов за тонну, продавал уже по 80 и ничего постыдного в том не видел.
В самом деле, если государство само загоняет себя в долговую яму, кто должен отвечать за его мазохизм?
Тот же Тарасов очень красочно описывает историю взлета своего приятеля Ильи Медкова.
«Илюша брал чемодан с редкоземельным металлом, садился в свой самолет и вылетал во Франкфурт. Российская таможня на такую мелочь, как чемодан с небольшим количеством металлического порошка, практически не реагировала. Все оформлялось как образцы для анализа.
Там он шел в таможню и говорил:
— У меня в чемодане несколько килограммов редкоземельных металлов, дайте мне декларацию, я хочу ее заполнить…
И таможня все подписывала — никто не интересовался, по какому контракту он везет иридий, галлий, осмий, цезий, откуда он все это взял… Средняя сделка заключалась на пятнадцать — двадцать миллионов долларов, и рентабельность была огромной».
Впоследствии предприимчивый контрабандист Медков станет учредителем одного из первых российских банков «ДИАМ». В начале 1990-х его застрелят. Но за неполные 30 лет жизни Медков успеет оттянуться на всю катушку: многомиллионное состояние, яхта на Средиземноморье, семикомнатная квартира в Париже, красный «Феррари». («Если девушка ему нравилась, — вспоминает Тарасов, — он дарил ей за одну ночь машину и квартиру».)
Кстати, о банках. Это была еще одна величайшая афера времен перестройки. Никто и оглянуться не успел, как в эту черную дыру ухнуло все, что вчера еще принадлежало стране: здания, имущество госбанков, филиальная сеть и — самое главное — вклады клиентов.
В СССР банков, как и секса, не было. Нет, формально что-то такое существовало — то ли три медведя, то ли три богатыря: Госбанк, Стройбанк и Внешторгбанк, однако все это было очередной личиной самого же государства. Ни о каких акциях, игре на разнице курсов, обслуживании кредитов и речи идти не могло. Вся функция советских банков сводилась к выдаче зарплат и переводу казенных средств от одного ведомства к другому.
С началом перестройки решено было создавать, как на Западе, полноценные коммерческие банки. Но, по обыкновению, результат вышел прямо противоположным.
Разрешив всем желающим учреждать частные банки, власть отчего-то не сообразила установить за ними контроль. И понеслось.
На 1 января 1989 года в СССР действовало 43 (по другим данным — 41) банка, через год их стало уже 224. В начале 1991-го -1357, то есть ровно за 2 года число банков выросло в 31 раз.
В них и оседала прибыль теневиков, обналичивались «грязные» деньги, «отмывались» сомнительные доходы, исчезали бюджетные средства; словом, лучшего способа для легализации криминальных миллиардов и придумать было нельзя.
Даже Егор Гайдар — уж на что сторонник свободного рынка — вынужден признать:
«Создание на протяжении беспрецедентно короткого срока более тысячи коммерческих банков, для которых нет квалифицированных кадров, при отсутствии традиций банковского надзора, делает их инструментом обналичивания денег, вывода средств предприятий из-под контроля государства».
Когда отцы банковской реформы увидели, какого джинна выпустили из бутылки, они в ужасе схватились за головы, но было поздно.
— Никто и не подумал, что банковскую реформу нужно было начинать планомерно по разработанной и утвержденной государством концепции постепенного перехода от централизованных банков к коммерческим и акционерным, — сокрушается, к примеру, многолетний председатель правления Стройбанка СССР Михаил Зотов и один из инициаторов этой реформы. — Зачав ребенка, сделали аборт. Началось лихорадочно-стихийное создание сотен и тысяч мелких коммерческих банков. Процесс стал неуправляемым… Система коммерческих банков в основном стала комплектоваться за счет людей, которые первыми «учуяли», что, основав банк, можно быстро «набить» карманы государственными деньгами и баснословно разбогатеть. В банки хлынули люди, которые не только не работали в банковской системе, но и к экономике не имели никакого отношения.