— Но почему?!
— Раньше никак не выйдет. Бланков квитанций нет.
— Да поймите же вы, мне бритва нужна, а не квитанция! До свидания.
— Здра-а-асьте! Не квитанция, говоришь? Чего ж мол-чал-то? Странный ты какой-то, ей-богу… Эй, Петро, обслужи-ка клиента! А ты, парень, посиди минут десять, все будет в ажуре. Странный, и чего молчал?..
— Здравствуйте, — сказал я, входя в приемную соседнего НИИ. — Я инженер из проектной конторы. Командирован к вам с целью обмена опытом и общения с вашими научными сотрудниками. Это можно?
— Почему ж нельзя? — говорит секретарша. — Научных сотрудников у нас три: Иванов, Сидоров и Скворцова. С кем именно хотите?
— Ну… можно с Ивановым, если можно.
— С Ивановым? — Она взяла со стола толстую тетрадь в коричневом переплете, стала ее листать. — Можно, конечно, и с Ивановым, только его сейчас нет. Он уехал в НИИбэНИИмэ.
— Ну, значит, с Сидоровым. Или со Скворцовой.
— Это пожалуйста! Сразу бы сказали. — Она опять уткнулась в тетрадь. — Во-от… Сидорова нет, он в главке, а Скворцова как раз отсутствует — она в тресте. Полный порядок, как видите. Все отражено в «Журнале учета уходов по служебным делам». Так кто вам еще нужен?
— А кто у вас еще есть?
— Только шеф. Он всегда на месте. Но… он сейчас очень занят, за всех один отдувается. Вряд ли вас примет… Да, слушайте, и зачем вам они все, а? Сами, что ли, не разберетесь в наших бумагах? Пойдемте, усажу вас, дам наши отчеты, перенимайте опыт, вникайте… Идея?
Идея-то идея, но… Я набрал номер своего начальника, объяснил ему ситуацию, получил разрешение несколько дней пробыть в этом НИИ с целью вникания и общения.
…В конце дня мне все-таки удалось пробиться к шефу. Когда я вошел, он рассеянно посмотрел в мою сторону:
— Извините, одному приходится за всех отдуваться… Так что там у вас?.. Ах да, мне говорили. Пожалуйста, вникайте, общайтесь, только… Одно непременное условие: если вам понадобится выйти из здания, обязательно запишитесь в «Журнал уходов», не забудьте. Порядок есть порядок. Ясно? Ну, успехов вам…
В последующие дни я изо всех сил вникал, хотя, правда, и не общался: научные сотрудники появлялись минуты на две, на три и тут же улетучивались куда-то, предварительно не забыв, однако, записаться.
Как у нас еще панике легко поддаются, удивительно!
Смотрю, несет один товарищ арбуз, хотя их, как известно, нигде нету. Значит, думаю, где-то дают арбузы.
— Где, — спрашиваю, — арбузы-то дают?
— Их не дают, — отвечает нехотя. — Я лично купил за углом.
Подумайте, какой весь из себя гордый. Их нигде нету, а ему достался, вот и отвечает уже сквозь зубы. Что ж, я себе арбуз не достану, что ли?! Позвоню Юлии Власовне, она через Автандила что угодно мне из-под земли достанет. Иду за угол — нет, конечно, ничего подобного. Надул меня этот тип. Всегда я прихожу к шапочному разбору. Ни одного человека вокруг, не у кого даже про арбуз спросить. Смотрю — магазин «Овощи-фрукты». Захожу — пусто. Продавщица стоит скучная, огурец доедает. Гнилой, наверное. Из брака.
— Скажите. — спрашиваю, — а что, арбузы уже кончились?
— У нас кончились, — говорит, а сама уже грушу хряпает. Из отходов, видимо. Дюшес.
«Вот ведь народец, — думаю. — Шел с арбузом, не мог сказать, что они кончились, чтоб солидный человек, вроде меня, зря не мотался взад-вперед. Чтоб тебе арбуз попался белый! Что же делать?»
Смотрю, еще один с арбузом тащится. Наглое такое лицо, а сам еле-еле душа в теле, прямо хоть подпорки ставь. Ему этот арбуз и даром не нужен, а все-таки купил, раз такая паника. «Чтоб тебя перекосило», — думаю, а вслух спрашиваю:
— Где же это такой арбузик отхватили?
— Да вон за утлом, в палатке.
— С утра записывались? — уточняю.
— Да нет там никого. Подходи и выбирай.
Тот еще фрукт… Тоже, видать, хочет меня по жаре прогонять. Нет чтобы поделиться с человеком…
Побежал я на всякий случай скорей за угол, чтоб другие не опередили. А то многие, смотрю, в ту именно сторону бегут с авоськами. Прибегаю — действительно палатка. У палатки, правильно, никого. Продавщица стоит, скучает. Ломоть арбуза доедает, видать, бракованный, хотя и красный, а косточки черные… Рядом гора арбузов под проволочным каркасом.
— Есть, — интересуюсь, — арбузы-то?
— Разве не видите? — говорит. — Выбирайте.
— А-а-а… — говорю, — понятно.
А сам в это время размышляю: вот ведь паникеры. Арбузов-то, оказывается, завались. И чего с ума сходить?
И пошел домой.
Борис Крутиер
КРУТЫЕ МЫСЛИ
Когда лев назначает себя царем зверей — это диктатура, когда им выбирают осла — это демократия.
Сколько пустых мест в эшелонах власти — и ни одного свободного!
Чем больше желающих спасти утопающего, тем меньше у него шансов.
Если государство — это мы, то чего же нам еще ждать от него!
Назвался груздем? Не будь поганкой!
Какой осел не считает себя золотым?
Андрей Кучаев
На кухне в новой, только что отстроенной квартире обедали два товарища: дядя и племянник. Обед их состоял из наваристых бараньих щей и напитков. Друзья и родственники съели уже по шесть тарелок щей и отправили под стол порожнюю бутылку из-под напитка.
Дядя, притомившись от еды, отдыхал, погруженный в глубокое раздумье, племянник трудился над осколком бедренной кости барана. Он отшлифовал кость так, что хоть сейчас на рукоятку трости, однако внутрь еще не проник.
— Мозговая… — сказал племянник, заглядывая одним глазом в кость, как в подзорную трубу. — Сейчас мы ее, момент…
— Самый сок теперь остался, — согласился дядя, не прерывая раздумий.
— Сейчас мы оттеда мозгу-то вытянем. — Племяш сунул кость в рот на манер курительной трубки и втянул со свистом воздух через кость.
— Тяни, тяни, — поощрил дядя, не прерывая раздумий, — в мозгу-то фосфор содержится… Пища для ума, витамин.
— Сейчас мы ее вытряхнем, момент! — Племяш, примериваясь, потюкал костью о край тарелки. — Сейчас мы ее оттеда выбьем! — И он грохнул острым краем кости изо всей силы по дну тарелки.
Тарелка разлетелась вдребезги. Один осколок поцарапал дяде макушку.
— Во дает, — сказал дядя, почесав макушку спичкой и не прерывая раздумий. — Однако тарелки делают, а?
— Это мы ее сейчас расковыряем, момент! — сказал азартно племянник и полез в кость ножом из нержавейки.
Нож со звоном сломался, и осколок ножа оцарапал дяде плечо.
— Во дает, — сказал дядя, почесав татуированное веснушчатое плечо. — Однако ножи делают, а? — добавил он, не прерывая раздумий.
— Сейчас мы ее размозжим, момент! — Племяш положил кость на пол и шарахнул по ней тяжелым молотком.
Скользкая кость выстрелила из-под молотка дяде в ногу, а молоток переломился. Одна половинка осталась в руках у племянника, другая провалилась в дырку в полу.
— Во дает, — сказал дядя, поморщившись и почесав ногу спичкой. — Однако молотки делают, а? А полы?! — И дядя снова погрузился в свои раздумья.
— Ну сейчас-то мы ее выпотрошим, момент! — Племяш острым краем кости грохнул изо всех сил по стене.
Стена рухнула — и племянник с дядей оказались на улице, прямо на мостовой.
— Во завелся, — сказал дядя, не прерывая раздумий. — Однако стены кладут, а?