— Ну, а уж сейчас-то мы ее в момент расплющим! — сказал потный племянник и положил кость на трамвайный рельс.
Проходивший трамвай сошел с рельсов, придавив слегка дядю.
— Ты прямо шальной какой-то, — сказал дядя, поставив трамвай на место. — Однако пути трамвайные кладут, а?! — сказал дядя и погрузился в свои раздумья, почесывая бок в голубой майке.
— Сейчас мы ее в момент раздолбаем! — крикнул племянник и ахнул острым краем кости дяде по лбу.
Мозг из кости выскочил, дядя его поймал, выйдя из раздумий, и передал племяннику.
— Видал? — сказал дядя, почесав лоб спичкой. — На совесть сделано, а? — Дядя похлопал себя по веснушчатому темени и погрузился в свои раздумья.
Алла Собакина поспорила с мужем, Константином Иванычем Собакиным.
Слово за слово, Алла разгорячилась, муж тоже: Алла замахнулась на всякий случай лаковым полусапожком, муж на всякий случай увернулся, Алла растянулась на паркетном полу.
После того как участковый врач осмотрел Аллу, он установил у нее легкий вывих верхней челюсти.
— Вы, вероятно, слишком усердно зевнули или черес-ЧУР громко выразились, — сказал врач, выписывая Алле больничный лист на три дня. Алла была у него постоянной пациенткой и любимицей. — С понедельника можете выходить на работу… Ну-ка! — Врач нежно взял Аллу за подбородок и поставил ей челюсть на место.
Вечером Алла сказала задумчиво мужу:
— Скажи, Костик, это бытовая травма, как ты думаешь?
— Разумеется, — сказал Костик, не подумав. После примирения он боялся не соглашаться с женой.
— В таком случае больничный мне не оплатят, — ни к кому не обращаясь, сказала Алла.
— Таков закон.
Алла была зампредместкома на предприятии и сама знала трудовое законодательство.
В понедельник, выйдя на работу, Алла отыскала свою приятельницу лаборантку Семенчук. Вместе они составили следующий документ:
«Я, Алла Сидоровна Собакина, в среду, находясь на работе и обсуждая технологическую задачу с лаборанткой Семенчук, увлеклась и в разговоре вывихнула себе челюсть. Учитывая, что травма получена мной в рабочее время и при исполнении служебных обязанностей, прошу оплатить мне больничный лист за №…» Подпись. «Подтверждаю, лаборантка Семенчук». Подпись.
— Нужен второй человек, так по закону, — сказала Алла.
Вместе они пошли к предместкома Тараторкину, который оказался таким образом вторым свидетелем разговора технологического характера, приведшего к вывиху верхней челюсти инженера Собакиной Аллы. Тараторкин так и написал: «При сем присутствовал предместкома Тараторкин Б. В.». Тараторкин побаивался Аллы и никогда не шел с ней на обострение.
— Заверь на всякий случай у рукгруппы, — сказал он. — Знаешь нашего бухгалтера, будет носом вертеть.
Рукгруппы Вырин посмотрел-посмотрел в документ, посмотрел на Аллу и заулыбался:
— Знаем мы, какие такие технологические проблемы!.. Целовались, наверное, с кем-нибудь?! Признавайтесь, товарищ Собакина, а то мужу доложу!
Алла зарделась, трогая ямочку на подбородке, а под документом появилась подпись: «Подтверждаю. Вырин».
— На всякий случай завизируйте у завсектором, — сказал Вырин. — У нас бухгалтер сами знаете какой.
Завсектором Нэсурадзе два раза прочел бумагу.
— Не понимаю. Как в разговоре можно вывихнуть челюсть? Сам люблю высказаться, слышал, как другие говорят, но челюсть? Не понимаю!
— Я и сама не понимаю, — сконфузилась для виду Алла.
— Женщины, женщины, — сказал Нэсурадзе, подписывая бумагу. — Заверьте у второго зама, — добавил он. — С нашим бухгалтером…
Второй зам Каракусов пробежал бумагу и, ни слова не говоря, размахнул наискось: «Вывих считать подлежащим оплате. Каракусов». На Аллу он не взглянул.
— Пусть первый подпишет, — буркнул он. — С нашим бухгалтером, сами знаете.
Первый зам бумагу читать не стал, положившись на столбик виз нижестоящих. Он начертал: «Считаю целесообразным. Сапегов».
— На всякий случай сходите к директору. Чтоб уж без всяких. Этот новый бухгалтер…
К директору отнесла бумагу и от него вынесла секретарша Ия. На документе просыхало: «Признать очевидным. Впредь решать на уровне завсектором. Подпись».
Бухгалтер долго вертел бумагу перед носом, смотрел на свет, смотрел на Аллу, вздыхал. Потом, зажмурившись, вывел: «К оплате». И подпись: К. Собакин. Бухгалтером в НИИ был муж Аллы Костя.
Вечером за чаем супруги беседовали.
— Не понимаю, как они могли завизировать такой документ?
— А ты сам?
— А что я? Я — исполнитель. Визы в порядке. Тут неувязка где-то в звеньях. — Костя шумно подул на чай.
— На эти деньги мы купим тебе пару скалярий в твой новый аквариум, — ласково пообещала Алла.
— Не возражаю, — улыбнулся бухгалтер.
Еще через два дня в дверь позвонили. На пороге стоял участковый врач Собакиных.
— Извините, — сказал он. — Я неправильно давеча написал вам в больничном. Зуб болел — спутал. Не верхней челюсти вывих, а нижней! Ну где это вы видели вывих верхней челюсти! Разве верхнюю челюсть можно вывихнуть? Скорее голову вывихнешь!
— Не берите вы в голову! — отмахнулась Алла. — Забудьте! Лучше посмотрите, каких скалярий я подарила своему мужу.
Наум Лабковский
САТИРИЧЕСКИЕ СТРОФЫ