Паспортистка жэка пыталась открыть глаза Саше и отказалась записывать в домовую книгу белозубого Костю. Уж очень подозрительным показался ей этот скоропалительный брак. А Саша и ее мать Марья Антоновна устраивают паспортистке скандал, идут с жалобой в милицию. на прием к депутату и добиваются своего. Как только в паспорте Милого друга появляется штамп о прописке, так молодой супруг тут же перестает симулировать любовь и внимание к молодой супруге. Больше того: он идет к тете Лизе с претензией.
— Не ту жену ты мне сосватала. Квартира у нее однокомнатная! Передняя темная! Санузел совмещенный!..
— Что же, давай переженю! У меня и невеста есть на примете под ходящая.
— Опять дочь вагоновожатой?
— Вдова директора магазина гастрономии и бакалеи. У нее и передняя лучше и санузел раздельный.
И вот Костя идет в гости к вдове. Вдова выходит навстречу жениху в новом платье, в модной прическе. А Костя даже не смотрит на прическу. Он говорит — «здравствуйте!» — и отправляется в обход по квартире. Сначала осматривает места общего пользования, потом интересуется расположением комнат. Закончив осмотр, Костя задает вдове вопрос:
— Где работаете? Сколько получаете?
— Я не работаю. У меня сберкнижка.
Костя проверяет сумму вклада и впервые в этот вечер улыбается. Вдова в порядке. Есть полный расчет менять однокомнатную жену на двухкомнатную.
Белозубый Костя приехал в Москву искать легкого счастья.
Нелли Гусева приехала учиться. Сдала Нелли приемные экзамены на три двойки и две тройки. Ей нужно возвращаться домой, а она не едет.
«Хочу поработать в библиотеке МГУ», — пишет она матери в Свердловск.
Но вместо библиотеки Нелли зачастила в сквер на Арбатской площади. Придет, сядет на скамейку. Не в той стороне сквера, где под присмотром нянь и мам играют дети, а в той, где режутся в «козла» папы и дедушки. Раскроет Нелли кружевной зонт и сидит над книжкой, как рыбак над удочкой, ждет, не клюнет ли. И клюнуло. Один из чемпионов козлодрация прельстился смиренным видом юной отроковицы. Два дня он любовался ею издалека, а на третий подошел и представился:
— Коськов-Португалов.
— Нелли.
— Разрешите сесть рядом?
Нелли разрешила и спросила:
— Хотите пообщаться?
— Это что значит?
— Общаться — значит дружить, — объяснила Нелли и добавила: — Я согласна дружить с вами, если только вы скрепите эту дружбу законным браком.
— Господи, конечно! — сказал Коськов-Португалов и повел девушку под белым кружевным зонтиком в загс.
Заведующая загсом, нужно отдать ей должное, бросив взгляд на жениха, отказалась регистрировать его брак.
Жених возмутился, стукнул кулаком по столу:
— Я пенсионер областного значения!
Коськов-Португалов не только стучал кулаком, он ходил в собес, на прием к депутату, доказывал, что Конституция страны не устанавливает предельного возраста для женитьбы пенсионеров, поэтому он просит оказать ему содействие в бракосочетании с двадцатилетней Нелли. В Конституции и в самом деле ничего не говорилось о предельном возрасте женихов, тем не менее ни собес, ни депутат не пожелали оказывать жениху-пенсионеру содействие. Тогда пенсионер отправился к врачу-эндокринологу и принес в загс справку: «Податель сего, несмотря на преклонный возраст, обладает жизнедеятельностью человека сорока лет. Брак ему не противопоказан».
Коськов-Португалов добился своего.
Поздний брак не принес, однако, счастья жениху областного значения. Через месяц после свадьбы Коськов-Португалов, возвращаясь с арбатского сквера после затянувшейся партии в «козла», видит, как его молодая жена, прощаясь, целуется в дверях квартиры с неизвестным молодым человеком. Коськов-Португалов от обиды даже заплакал. А Нелли успокаивает его:
— У Манон Леско тоже были слабости, и кавалер де Грие прощал их ей.
Еще через месяц Нелли целовалась со своим любезным не только в отсутствие мужа, но и в его присутствии. Коськов-Португалов попробовал поучить жену ремешком, но разве старому, пусть даже вооруженному справкой врача-эндокринолога, одолеть молодую?
Что делать? Идти в собес, к депутату, просить их о помощи? Стыдно! И Коськов-Португалов бежит из собственного дома.
Нелли стала жить одна в однокомнатной квартире. Четыре года назад она родила сына. За эти четыре года сын и четырех месяцев не прожил с матерью: то его из жалости приютит одна соседка, то другая.
Маме Нелли возиться с сыном некогда. Днем она спит, а вечером и ночью поет, танцует. Работник детской комнаты милиции спросил как-то сына Нелли Гусевой: «Кто твой папа?» (Может, удастся этого папу заставить взяться за воспитание ребенка?) И мальчик ответил:
— Мой папа — дядя Витя.
— Какой дядя Витя, директор гаража?
— Дядя Витя, директор гаража, был папой в прошлом году, а в этом мой папа — дядя Витя, работник речного пароходства.
Нелли Гусева трижды привлекалась к суду за аморальное поведение. Первый суд лишил ее родительских прав, второй предложил заняться общественно полезным трудом. И так как Нелли не пожелала внять добрым советам, третий суд выселил ее из Москвы.
Так бесславно закончилась карьера Манон Леско из Свердловска. Что же касается Милого друга из-под Курска, то он целый год занимался пополнением своего гардероба. Квартируя у вдовы, Милый друг за счет сбережений покойного директора магазина гастрономии и бакалеи сшил себе три пальто (зимнее, осеннее и летнее), пять костюмов (три темных вечерних и два светлых). В тон костюмам он приобрел дюжину сорочек (три москвошвеевских, три венгерских, три польских, три немецких). Вдова вела обновам штучный учет. Она делала покупки, надеясь, что, как только будет оформлен развод с Сашей Ворониной, белозубый Костя женится на ней. А он женился на Гале Кишкиной. У Галиного папы трехкомнатная квартира и три десятка деловых знакомств. Милый друг надеется с помощью этих знакомств сделать карьеру, выгодно устроиться на железной дороге. Нет, не министром. Эта должность очень хлопотная. И не начальником дороги. У этих тоже много хлопот. Мечта Кости — стать директором вагона-ресторана. И он, конечно, станет им и, конечно же, проворуется и отправится вслед за Нелли в отдаленные районы Красноярского края.
Этот фельетон не о преступлении и наказании. Я пишу о подлости и доверчивости. И Костя и Нелли — люди весьма примитивные. С первого же взгляда каждому ясно, что перед ним молодые прохвосты. Ни любить, ни дружить они не умеют. Таких интересуют только деньги и прочие выгоды.
Разве Саше Ворониной, Сашиной маме Марье Антоновне и почтенному Коськову-Португалову не делались на этот счет предостережения? А они вместо того, чтобы сказать «спасибо», стучали на работников загса и паспортисток кулаками. С непонятным упрямством они ходили, жаловались, добивались права сунуть голову в петлю, породниться с прохвостами. И вот породнились, покалечили себе жизнь: молодые в самом начале ее, а старики — на закате.
Леонид Наумов
Я решил посетить его во что бы то ни стало.
И не только из-за широкой известности. Он был стар и мог в любой день превратиться в легенду.
Отправляясь в путь, я знал, что он живет далеко. Но одно дело знать, а совсем другое — лететь самолетами, пережидая в аэропортах современные циклоны и антициклоны с их пакостями, пылиться в поездах, переругиваясь с хмурыми проводниками по поводу чая, трястись в автомобилях и на подводах по ухабистым проселкам, пробираться пешком через дремучие леса и кочковатые луга.
Да, он жил далеко! «Так далеко, так далеко, что трудно добраться!», как предупреждал в свое время поэт. Но я до-брался. Растерял по дороге весь свой столичный лоск, но повидался с ним и был удостоен получасовой беседы. Он был настолько любезен, что разрешил опубликовать интервью в любой газете по моему усмотрению.